Человек из Лондона

В газетах множество историй подобного рода: преступник, разыскиваемый правосудием, понимая, что ему терять уже нечего, проникает в стоящий на отшибе дом или ферму, убивает женщин и стариков, забирает деньги, опустошает кладовку с припасами.

— Сколько? — спросил Малуан кассиршу упавшим голосом.

Анриетта заметила, что отец переменился в лице, и тихонько сказала:

— Ты считаешь, что это слишком дорого?

— Да нет же!

— Ты рассердился?

— Говорю тебе — нет!

Малуан не любил Эрнеста, потому что все находили в нем сходство с дядей, а мать всегда защищала сына от поучений отца. Но все же он купил ему новый ранец и акварельные краски. Анриетта несла покупки, дождь поредел, но капли воды стучали по их бумажной обертке.

Что бы еще купить? Теперь, когда он разменял и тысячефранковый билет, не было смысла останавливаться. Но мысль — купить что-нибудь для себя — даже и не приходила ему в голову.

— Ты должен купить себе новую фуражку, папа.

Ах да! Фуражку железнодорожника. Но почему не всю форму?

— Зайдем сюда на минутку!

Это было бистро, и у бара он проглотил аперитив, чтобы вернуть хорошее настроение. Он даже не имел права оставаться ночью дома, чтобы охранять свою семью!

— Что ты выпьешь?

Анриетта покачала головой.

— Ничего. Не хочется пить.

— И все-таки налейте ей рюмочку, — сказал Малуан официанту. — Пей уж, вреда не будет. Где тут есть меховой магазин?

— Напротив почты.

Малуан пьянел, от навязчивых мыслей становился упрямее. У меховщика он вел себя не слишком любезно.

— Сколько стоит лиса?

— Настоящая? От пятисот франков и выше.

— Покажите.

Дочь потянула его за рукав.

— Не нужно! Мама рассердится. Подделка тоже хороша.

— Отстань!

Чувство опьянения у Анриетты стало проходить, но оно вернулось, как только мех обвил ее шею. Это была рыжая лиса, не подходившая к плащу.

— Оставите ее на себе?

Еще бы, конечно, оставит! Они снова вышли на улицу.

— Не пора ли возвращаться? — забеспокоилась Анриетта.

Она перешла на другую сторону тротуара, чтобы пройти мимо мясной лавки, но жалюзи были опущены, в лавке никого не было. На углу какая-то женщина расспрашивала прохожего. Малуан обратил на нее внимание, так как она говорила по-английски. На ней был черный костюм, легкий не по сезону. У женщины были неправильные черты лица, рыжие волосы выбивались из-под шляпки, тонкую шею украшала золотая цепочка с медальоном.

— Купи-ка газеты, — сказал он дочери.

Малуан старался не глядеть на застекленную будку. Когда они обходили кафе «Швейцария», чтобы выйти на набережную, то вновь столкнулись с Камелией, которая разговаривала в укромном местечке с английским инспектором.

Малуан ускорил шаг. Его не в чем упрекнуть! Он не сделал ничего дурного. Нахмурив брови, он обдумывал, как покончить с сараем. А потом пусть пройдет несколько недель или месяцев, и тогда можно будет попроситься на пенсию.

Он уехал бы куда-нибудь, ну хотя бы на каннское побережье. Купил бы парусную лодку с мотором и удил бы рыбку в свое удовольствие.

— Я все думаю, что скажет мама.

По мере приближения к дому беспокойство Анриетты возрастало. У Малуана оставалось ровно столько времени, чтобы успеть переодеться и поужинать, перед тем как уйти на работу.

Не попытается ли тот человек ночью выйти из убежища? За плоскодонкой лежат инструменты. Доски можно выпилить…

Как скверно Малуан себя чувствовал, когда не знал, где клоун, но еще ужаснее знать, что англичанин в сарае! Разве клоун колебался, перед тем как убить своего напарника? Нет! Он убил его так просто, так хладнокровно, что просто уму непостижимо. Может, именно поэтому Малуан не испытал потрясения.

Если клоун не ел со вчерашнего дня, то, наверное, совсем пал духом?

Не лучше ли тихо, не привлекая ничьего внимания, поговорить с ним через стенку и предложить часть банкнот?

— У нас кто-то в гостях, — заметила Анриетта, когда они подходили к дому.

— Почему ты так думаешь?

— Коридор освещен.

Когда чужих не было, свет в прихожей не зажигали.

— Ключ взяла?

Анриетта открыла дверь. Послышались голоса. Дочь решила оставить одежду и покупки в коридоре, но отец подтолкнул ее к кухне.

Там находился шурин со своей женой.

— А я и не знал, что вы должны прийти, — сказал Малуан, не глядя им в лицо.

В тот же миг раздался возглас матери:

— Анриетта, что это такое? Это тебе отец купил?

Она ощупывала плащ, шляпу, перчатки, посматривая на мужа с возрастающей тревогой.

— А мне ничего не купили? — захныкал Эрнест, развязывая пакет с чулками.

Золовка нашла плащ слишком кричащим. Шурин промолвил:

— Я только что говорил сестре, что ты неправильно поступил, забрав с надежной работы Анриетту, ведь она служила у торговцев, имеющих деньги.

На кухне собралось слишком много народа. Говорили все разом. Анриетта показывала туфли. На плите что-то подгорало.

— По теперешним временам трудно найти хорошее место.

Малуан опустил голову, как разъяренный бык. Все вокруг были возбуждены. Он чувствовал, что среди этой суматохи ему так и не удастся прийти к какому-то конкретному решению.

VIII