Человек из Оркестра

А когда Рита увидела на полу кухни несъеденную сосиску, она обиженно подумала, и чем это ее кормит хозяин в веселой тельняшке, что она от сосиски отказалась.

— Веста — богиня-хранительница очага, — прочитала Рита в интернете.

— Подумаешь, — сказала Рита отсутствующей гостье. — Больно надо… Хлопот с тобой…

А сама вдруг поняла, что ее дом, чистый и наглаженный, был очагом только при появлении в нем той самой рыжей Весты. Но решиться на животное в доме Рита не смогла.

«Очень уж хлопотно», — подумала она, убирая в коридоре непослуживший местом для собаки меховой свой жилет и выбрасывая собачью плошку с водой в ведро.

Так стало привычнее. А скучать не дадут воспоминания об этом нелепом случае.

Маленькая тетрадь,

7 января 2021

Столкновение

О таких как она киношники говорят «уходящая натура». Потому что натура эта, уходящая, могла длиться минуты при рассвете или закате, а могла быть осенней или летней. А уходящей она называлась потому, как позволяла себя наблюдать очень коротко и не считалась ни с чьими желаниями или возможностями. Эта уходящая натура жила своей самостоятельной значимой жизнью, и потому была так ценна и драгоценна.

Ирина, хоть и не работала в кино, но выражение это хорошо знала, понимала и прилежно к себе применяла. Ей было за сорок, она была одинока, но добра ко всем. Она помнила, знала все обо всех и каждом, кто окружал её. Была внимательна, была домоседкой, но и в гостях была желанной особой, потому что обладала во всем чувством меры, темпом камертона. И никогда не передаривала чужие подарки.

Ирина была услужлива, но без излишней назойливости, и никогда не обременяла окружающих долгим своим присутствием.

И надо же такому случиться именно с ней, милой скромной и вежливой.

На закате, когда она шла тихо себе от автобусной остановки к своей многоэтажке, на нее стремительно вылетел бегущий мужчина и вдруг схватил ее под руку, мило склонил к ней свое раскрасневшееся испуганное лицо и прошептал, довольно четко и веско, как собаке приказал:

— Рядом, — взял её тяжелый пакет с картошкой, и они пошли рядом, как семейная пара. Мужчина нес ей на ухо какую-то околесицу, она испуганно слушала его. Они шли в ногу, а когда из-за дома выбежали два господина, таки-просто обнял ее за плечи.

Гаишники пробежали мимо и не обратили на них никакого внимания. И скрылись у шумного проспекта. Как только это произошло, мужчина опустил с Ириного плеча руку и сказал просто:

— Вы меня выручили. Очень.

Ирина догадалась, что это за ним бежали взмокшие гаишники.

Ирина улыбнулась незнакомцу.

— А что вы натворили?

Мужчина ей не стал объяснять подробности, а отдал ей пакет с картошкой и побежал в другую сторону.

Ирина дернулась от этого неожиданного пассажа и не успела даже ничего сказать от возмущения и наглости — мужчины и след простыл.

Только и остался у лица пивной дух незнакомца.

Ирина даже обиделась на такое бесцеремонное с собой обращение, но — делать нечего, распрямив плечи, потащилась домой с пакетом картошки, и некоторой досадой, что всё это было с ней так коротко.

И рука на плече мужская, и свободная от ноши рука, и чужой голос в ухо: «Улыбайтесь, мы — семейная пара… Улыбайтесь. Смотрите на меня… Понежнее».

Это длилось всего несколько минут, но Ирина будто вторглась в свою обещанную, но несостоявшуюся семейную жизнь. И ей так понравилось, очень. И тяжелая рука на плече, и нежное «улыбнись».

Ирина посмотрела вслед убежавшему мужчине, но его уже, видно, далеко унесло, на парусах страха быть пойманным. Он знал, от чего бежал. И Ирина, очень кстати, оказалась на пути этого забега. И она, возможно, спасла этого парня от крупных неприятностей.

Ирина подумала об этом с нежной какой-то радостью.

И хорошо. Ну и пусть! Убежал. Но это же все было — и угроза ему, и ее помощь в спасении. И это была тайная связь, тайная договоренность между двумя. Надежная, и навсегда, потому что они вряд ли увидятся.

Ирина дотащилась с тяжелыми пакетами до своего подъезда.

Она нажимала кнопки на домофоне, а сама, не оглядываясь, ждала, вдруг та же рука возьмет у неё сумки, и скажет «улыбнись». Но, вместо этого, сзади вбежали орущей стайкой чужие дети и, сильно топая, побежали к лифту.

Ирина не поехала с ними. На свой второй этаж она могла и пешком. И не спеша, чирикая по ступенькам высокими каблуками, она шла и думала, ей было интересно, что натворил этот бегущий мужчина. И ей почему-то очень хотелось, чтобы всё обошлось, и его не поймали.

И вдруг она, даже с какой-то неожиданной ревностью, подумала, что он может пристроиться и еще к какой-нибудь тетке. У него это так ловко получилось. И странно было, что она совсем не запомнила его лицо, хоть и смотрела на него, и улыбалась ему, по его призыву. Но страха своего она уже не помнила. А только обнявшую ее тяжелую и крепкую мужскую руку.

И за эти минуты она поняла, что ей доверила жизнь нечто драгоценное, незнакомое ей, но необходимое очень кому-то. Ведь бежал он к кому-то.

Ирине хотелось, чтобы он добежал.