Человек из Оркестра

От этого легкого решения Нине стало проще. Она без раздражения открыла входную дверь в подъезд, с которой у нее были сложные отношения. Между ними была натянута пружина, которая странно сопротивлялась, не пуская ее в собственный дом. Она растягивалась с каким-то угрожающим завыванием и закрывалась со скоростью гильотины — только не успей убрать пятки. Получишь.

Нина шла на свой третий этаж и думала о возможной поездке, как вдруг вспомнила лохматый туман на набережной, который как бы промокал лицо влажным ласковым пресс-папье, ленивых уток на канале, и воробьев на перилах мостика. И поняла, что никуда она не поедет. И не нужен ей никакой Дубай, потому что и она там никому не нужна. И еще ей было уже просто лень, и совсем нелюбопытны чужие города, чужая жизнь.

Она открыла ключом свою уже дверь и, привычно бросив ключи на стеллаж в коридоре, посмотрела вглубь своего дома. И ей показалось на секунду, что над круглым столом, летучим облаком, присел туман. Он втёк в открытую форточку струйкой, и вот — отдыхает.

Нина зажгла свет. Никакого тумана, конечно, не было. И форточка была закрыта.

Нина рывком открыла ее и вдохнула влажный воздух. Потом открыла еще и окно. Пошире. Будто приглашая туманную морось. На чашечку кофе. Нина сидела перед окном и уже с некоторым отвращением думала о Дубае. И удивлялась, как такая крамольная идея могла придти в ее легковесную голову.

Спала она с открытым окном. Ей казалось, что туман послужит ей уютным одеялом. Скорее всего, так оно и случилось.

Но Нина хорошо спала и видеть этого уже не могла.

Маленькая тетрадь,

2 февраля 2021

Не случилось

Она ценила мудрость постепенного старения, которое благородно не пугало и тешило отражением похожести каждый день. Морщины присутствовали где-то инкогнито и, если и появлялись, то это было не вдруг, а по чуть-чуть. Поступательность всего процесса была восхитительно-вежливой.

Галина и сегодня не увидела на своем лице ничего нового. Оно было строгим и невозмутимым.

В глазах было суровое придирчивое внимание. Но совсем недолго кто-то позвонил в дверь.

Галина совершенно равнодушно пошла открывать. Даже не спросив «кто».

За дверью оказался сосед — крепкий, с сединой, Костя. Он улыбнулся ей и спросил:

— Чей «Мицубиси» во дворе?

Галя ответила, что не знает, и слегка удивилась вопросу. Она и «Мицубиси» никак не увязывались вместе. И пора бы уже соседу знать, что у нее никогда не было машины.

— Ну, пусть пропадает, раз бесхозные, — пожал плечами Костя. — Я всех опросил.

Он объяснил, что сейчас будут сбрасывать снег с крыш, а во дворе одна эта машина, всех убрали.

Костя ушел, а Галина почему-то затревожилась за чужое имущество. Она выглянула в окно — и действительно, во дворе сиротой торчал один автомобиль. Но нужно было что-то делать.

Она накинула пуховик и помчалась во двор. На крыше уже суетились альпинисты. Из сугробов на ней торчали лопаты.

Галина подошла к машине и слегка толкнула. Заверещала сигнализация сразу, но тут же и выключилась. Галина оглянулась, но никто не выбежал на призывный манок сирены.

— Я уже сигналил так, — подошел Костя. — Кто-то чужой поставил. Мало не покажется, — даже с радостным предвкушением улыбнулся он.

Галина его радости не разделяла. Ей погрезилось, что хозяин этой машины в беде, или с ним что-то случилось, если он на крики своего авто не прибежал. И потом, машина была незнакомой, местные авто Галина знала.

Она еще раз толкнула «Мицубиси», и та опять ответила отчаянным ревом сигнализации.

Костя махнул рукой и сделал разрешительный жест людям на крыше.

— Подождите, — не плоше той сигнализации закричала им Галина. — Минуточку…

Она побежала домой, достала из кладовки двуспальный ватный тюфяк, оставшийся от прежней замужней жизни, и спустилась с ним во двор.

Она одна, без всякой помощи, одержимая желанием спасти эту чужую машину, накинула на крышу и растянула на лобовое стекло тюфяк. Она сделала это так ловко и быстро, что машина даже не квакнула в ответ своей сигнализацией.

Люди на крыше стали работать. Сгребали тяжелый снег к краю и сбрасывали вниз. Он тяжело ухал и ахал, будто ему отбивали бока. На «Мицубиси» тоже падали комки и сосульки. И оставались на мягком тюфяке.

Галина наблюдала за этим из-под козырька парадного.

Альпинисты продвинулись дальше по крыше, а Галина на всякий случай решила не убирать тюфяк с авто, хозяин которого так и не объявился.

— Хорошо придумала, — сказал ей Костя. — Тюфяка-то не жалко.

Галина не стала ему отвечать, потому что ей ничего не было жалко — она была уверена, что владелец такого авто будет благодарен и, может быть, это… Дальше думать не хотелось, а то получалась какая-то монолитная корысть. А таковой и не было. Просто машина была красивой, и Галине думалось, что она спасла её от увечья.

Высотники перешли, наконец, на другую сторону крыши, и Галина вышла из-под козырька. Можно было снимать тюфяк с машины, который смотрелся на ней как-то уж совсем нелепо и странно.

Но её опередили. Во двор вошла толстая женщина в белом дорогом пальто и высоких каблуках.