Человек из паутины

Медсестра Леля Алдынхереловна Кок-оол поставила рюкзак возле ног и принялась выкладывать из него на стол всякие необходимые вещи. Плащ, сшитый из шкуры домашней козы Чеди Кижи, имя которой по-русски означает Чертов Подарок; две вырезанные из лиственницы небольшие фигурки воронов-разведчиков - ийн кара кускун; пластиковую литровую емкость с выдохшимся лимонадом "Ситро", купленную на Московском вокзале, на треть отпитую; связку медных трубок конгуралар - дудок-свирелей, и горсть маленьких колокольчиков конгулдуурлар; несколько пачек крепких сигарет "Забайкальские" из личного запаса Шамбордая Михайловича Лапшицкого и элдик - вышитый кисет из парчи, куда следовало пересыпать сигаретный табак, когда настанет благоприятное время; кольца, ленты и ленточки различной длины и происхождения: какие-то - меховые, из шкуры, снятой с рысиной лапы, какие-то - просто полоски ткани - синей, красной и белой; сибирские гостинцы для стариков, у которых остановилась: скляночку яркой мази из облепихи и кедровые орешки в коробках, в одной - в сахаре, в другой - в шоколаде; банку с квашеной чилибухою - для отгона волков и при-манивания бобров, карих и рыжих; еще несколько мешочков с отлепом - вымятой мелкой стружкой, которая заготавливается зимой из мерзлого лиственничного дерева. Назначение ее было простое - стружка заменяла прокладки, на которые, во-первых, денег не напасешься, а во-вторых, с точки прения гигиены, все природное, испытанное веками - привычнее и надеж-лее покупного.

Аа-ыа-ы, е-ээи-е,

Аы-аы-а, оа-ые-е...

- напевала она вполголоса, вытаскивая походный бубен и колотушку, а следом и головной убор, украшенный орлиными перьями и сточенными зубами марала, нанизанными на нитку из сухожилий.

Окна комнаты, где она временно поселилась, выходили на шумный сад, в народе называемый Палевским. Сад невзрачным своим лицом (если можно так говорить о саде) глядел на длинную опасную магистраль, названную в честь известного русского покорителя Арктики Георгия Яковлевича Седова (1877-1914); боковыми же сторонами сад выходил на недорощенный проспект Елизарова, бывший Палевский, и на две тихие, небольшие улочки: Пинегина и Ольги Берггольц.

Леля поселилась на квартире у стариков Нетаевых, Веры Игнатьевны и Василия Тимофеевича, у которых в былые годы останавливался учитель ее Шамбордай, когда наездами бывал в Ленинграде. Старики были люди добрые, жили небогато, но чисто, с расспросами приставали мало, и Лелю это вполне устраивало.

Основные вещи, необходимые для Ванечкиного лечения, Леля привезла с собой из Сибири, но некоторые, не менее нужные, следовало найти на месте. Например, змей, которых требовалось ни много ни мало, а восемнадцать. Можно было, в общем-то, обойтись и лентами, разрисованными змеиной символикой, но учитель ей всегда говорил, что главная сила в подлиннике, а копия, какой бы точной и умелой она ни была, содержит лишь отпечаток силы, которого при сильном противнике наверняка окажется недостаточно, чтобы выйти победителем в поединке.

В дверь тихонечко постучали.

- Вера Игнатьевна, вы? - Медсестра Леля отложила в сторону свой лекарский инвентарь и повернулась от стола к двери.

- Я, Лёлинька. Чай вскипел, пойдем почаюем.

Седая хозяйкина голова заглянула в комнатку квартирантки.

- Ой, страсти какие! - кивнула она на оперенный черными орлиными перьями головной убор. - Я, когда Михалыч-то в первый раз эту свою трихомудию из чемодана достал да к голове-то своей примерил, ночь потом не спала, ворочалась, все рыба мне какая-то снилась, как она у меня в брюхе сидит да наружу через мой пуп выглядывает. Чур меня, чур, пойдем, не то чай простынет.

- А это. Вера Игнатьевна, вам и вашему супругу мазь и гостинцы. Медсестра Леля взяла склянку и коробки с орешками и отдала хозяйке. Та всплеснула руками, взяла, повернулась и понесла на кухню.

- Только от чужих людей добра и дождешься, - доносился уже оттуда ее ломкий, с хрипотцой голос, - а от своего-то чугрея и эскимо на палочке, как Брежнев умер, ни разу с тех пор не видела. Ты когда мне последний раз конфет подушечек покупал? Год уже прошел? Или два? И то - сахару тогда не было, на самогонку конфеты брал, вот твоей старухе и перепало.

- Ты, Вера Игнатьевна, говори да не заговаривайся, - волновался невидимый из Лелиной комнаты Василий Тимофеевич, хозяйкин супруг. - Кто тебе мороженое крем-брюле покупал в позатот четверг, забыла? А триста грамм халвы в воскресенье?

- Ты еще лавровый лист и укроп вспомни, когда мы осенью помидоры мариновали. Ишь чего выдумал - халвой меня попрекать...

В кухню на легких ножках вошла маленькая Медсестра Леля. На ней был шелковый расшитый халат и в волосах изумрудный гребень в виде быстрой летучей рыбки. Хозяйка Вера Игнатьевна разлила по чашкам пахучий индийский чай и поставила блюдце с сушками. Коробки с гостинцами из Сибири хозяйка к чаю не подала, не увидела в этом надобности.