Читаем Человек из паутины полностью

На кухне, кроме хозяина и хозяйки, присутствовал также их близкий родственник, тридцатилетний молодой человек приятной, но весьма помятой наружности. Это был муж дочери родной сестры Веры Игнатьевны Парасковьи Игнатьевны, проживавшей в поселке Хвойная Новгородской области. Муж сестриной дочери находился в Питере по работе, повышал свою квалификацию сварщика, обучаясь на соответствующих курсах при заводе имени Котлякова, и чуть ли не каждый день приходил к старикам на обед, плавно переходящий в ужин, а иногда оставался и ночевать, прихватывая заодно и завтрак.

- Сушки не жалейте, берите, - суетился супруг хозяйки, стараясь не показаться негостеприимным и не ударить лицом в грязь перед заезжей сибирской гостьей. - Сушка свежая, сегодняшняя, это я в магазин при хлебозаводе езжу, там дешевле, потому что своя продукция. Сушка, - хозяин загадочно поднял вверх палец, - она любит, когда ее с чаем-то. Вот лимон, кладите лимон. Я их резаными беру, в стекляшке. Так-то они вкусные, хоть и резаные. Это, где бок помят или с плесенью, отрезают, а внутри оно цельное, не помятое. Игнатьевна! - позвал он отвернувшуюся к плите хозяйку. - Ну, а может, того-сь? По рюмочке? Из самой Сибири к нам человек приехал, с морозов...

- Да тебе что с морозов, что не с морозов, главное - повод чтоб. Да и какое тебе по рюмочке-то, рассмешил. Тебе ж как капля на зуб попала, так меньше чем поллитрой не обойдешься, а после будешь спать на горшке, людям настроение портить.

- Вот же ведь, етить твою, женщина! Ей слово, она - четыре. - Супруг печально развел руками: мол, и рад бы угостить человека, да разве эту бабу проймешь с её-то разъетитским характером.

Хрустнув хозяйской сушкой в разговор вступил муж сестриной дочери.

- А вот, - прихлебнув из чашки, начал он после короткой заминки, говорят, что есть в Сибири такой народ, что бабы в этом народе у мужиков ищут вшей ощупью, а после, когда найдут, едят их, ну вроде как эти сушки? Правда это или так, брешут? - Он внимательно уставился на Медсестру Лелю.

Та подула на обжигающий чай, и туманная змейка пара изогнулась немым вопросом, затем медленно растаяла над столом. Гостьины оленьи глаза наполнились звенящим весельем. Она сказала:

- В Сибири много чего особенного. Рыбу у нас и ту добывают мордами, а медведи вместе с коровами на лугах пасутся. А народ такой, про который вы спрашиваете, живет около Чукотского носа, их у нас носоедами называют, пыегооурта, по-ихнему, это потому, что они живых людей ловят, им носы разбивают и кровь сосут, пока теплая.

- Вот ведь етить твою! - восторженно выматерился хозяин. - Прямо так и сосут? Пока теплая?

Леля носом уткнулась в чай, дыша его терпковатой свежестью. Узкими смоляными бровками она сделала легкий взмах, затем брови опустились на место.

- Каких только иродов Господь на земле ни терпит, - наморщившись, сказала хозяйка. - Вон чеченцы чего с нашими людьми делают, глядеть телевизор страшно.

- Да уж, - согласился хозяин. - Спирт "Рояль" на Сенной площади весь скупили и продают его теперь по ой-ей-ей каким сумасшедшим ценам Моя б воля, я бы всех этих черножопых посадил в одно большое ведро и утопил бы их в глубоком колодце к ебеней матери!

- Ну-ну, старый! Ты при девке-то того, помолчал бы со своей матерщиной при девке-то.

- Так ведь я ж это не за так - я ж это за родину голосую.

- Это ты за Ельцина голосуешь, который черножопым волю-то с похмелья и дал, а своим-то, русским, вместо воли спирт этот сраный.

- Но-яо. бабка! Ельцина не тронь. Ельцин, он нам пенсию прибавляет, и вообще...

- Вот именно что вообще. - Размахнувшись вафельным полотенцем, будто бы отгоняя муху, Вера Игнатьевна накрыла им заварной чайник, укутала его фаянсовые бока. - Ты уж нас прости, деревенских, если что говорим не так, повернулась она к Медсестре Леле. - С моим чугреем много-то не поговоришь, это он при тебе такой бойкий, а так, без людей-то, всё молчит да дремлет у телевизора. Мне, бывает, так поговорить хочется, а с ним какой, кроме ругани, разговор. - Она вздохнула. -- Вот к сестре Пане этим летом поеду, наговорюсь. Она мне все по ночам чудится, зовет, значит. - Вера Игнатьевна улыбнулась и махнула рукой. - "Чудится" - это по-нашему, по-деревенски, так говорят, а по-вашему, по-медицински, это называется "ностальгия". Ты ведь, милая, вроде как медсестра будешь? Вроде как по врачебной части?

- Это у меня имя такое - Медсестра Леля. Мне его на родине дали.

- Интересное какое-то у вас имя, непривычное - Медсестра, - крутя на мизинце сушку, удивился муж сестриной дочери. - У нас в поселке тоже был один Автархан, так мы его Автокраном звали. Он чучмек был, то есть в смысле - узбек. Хороший мужик, но нервный. Он потом нашего одного убил, Ваську Полоротова,тракториста.

Перейти на страницу:

Похожие книги