Человек из пропавшей страны

Так прошла еще неделя и в пятницу вечером Сафаров поехал в Младогорск. Три часа за рулем и вот он уже стучит в ее дверь. Светлана встретила его в сильном смятении. От нее словно исходил жар.

– Давай завтра поедем домой, – попросила она, умоляюще глядя на него. – Я не могу больше здесь оставаться. Не могу учиться, не могу видеть этот чертов город. Мне нужно домой, я здесь ужасно плохо себя чувствую.

– Хорошо, навестим родителей, – согласился он.

– Нет, ты не понял. Я больше не хочу сюда возвращаться. Никогда, – ее лицо источало непритворный драматизм. – Не знаю, что будет дальше, но пока мне хочется побыть с родителями. Я им совру, что нас отпустили.

– Как скажешь, Свет, – согласился он.

Она посмотрела на него взглядом, в котором просыпалась надежда и сказала:

– И еще, у меня тут… одна маленькая новость: я не беременна.

– Ну, здорово, – ответил он после небольшой паузы, совершенно растерявшись, и добавил. – Ты хорошо выглядишь. Лучше намного.

– Да, мне лучше, потому что у меня есть ты, – она посмотрела на него влюбленно, но в глазах все еще отражалась боль.

На утро они накупили гостинцев и отправились в деревню. По дороге решили ничего не сообщать родителям об инциденте с Эдуардом.

– Если мама узнает, у нее инфаркт будет, – сокрушалась Светка.

– Ты сможешь не показывать печаль? Как себя чувствуешь?

– С тобой мне лучше, – она улыбнулась. – Постараюсь не раскисать при них.

Приехав в деревню, он отвез Светку к родителям, а сам отправился к своим. Условились встретиться вечером.

К вечеру сельские улочки припорошило поздним мартовским снегом, который сказочно поблескивал под уличными фонарями. Сафаров подъехал к ее дому. Она вышла навстречу с небольшими пакетами в руках. На ней были сапожки на каблуке, черная шубка и модный вязаный берет. Пока его подруга шла от дома к машине, Сафаров невольно залюбовался ей. Светка впорхнула в машину, и они поехали в то место, которое прошлым летом приютило их, став тайным романтическим гнездышком.

Знакомый дом. Здесь все оставалось также. Только во дворе теперь лежал снег и голые деревья одиноко стояли на ветру. Тот самый двор, где они пробовали поцелуй под дождем. А в доме те же коврики, те же комнаты, обстановка и даже запахи.

– Заодно и цветы полью, – пройдя в зал, Светлана с озабоченным видом ткнула пальцем в горшок на подоконнике.

– Тетка опять в гости подалась? – спросил Сафаров, щелкая кнопками магнитофона.

– Да. Не может долго на одном месте сидеть. Да и деньги повезла под проценты положить.

– Не в МММ?

– Да. Туда.

– Это же лохотрон, – усмехнулся Сафаров. – Потеряла тетя “бабки”.

– Нет, она говорит: у них все честно. Люди большие деньги зарабатывают, – заступилась подруга.

– Не все, только верхушка. Остальное – приманка. Вот увидишь, скоро они обвалятся, когда поток наличности закончится, – он включил музыку.

На столе появились фрукты в вазе, колбаса, пирог с капустой и завершала эту нехитрую композицию бутылка красного полусладкого.

– Моя тетя работает учителем, – сказала Светка, доставая из недр зеркального серванта бокалы. – Ее не так-то просто обмануть. Подожди, я вытру.

Светлана принесла салфетки и протерла бокалы. Марат долго возился со сломанным штопором и наконец открыл бутылку. Вино наполнило бокалы. Его красивый цвет вызывал определенную утонченную эстетику. Тем временем магнитофон “зажевал” пленку кассеты и заглох. Марат включил телевизор, где как раз шла реклама “МММ”.

– Видишь, даже по телевизору их показывают, – наивно аргументировала Светка. – По телевизору не будут показывать мошенников.

– Прошло то время, когда по телеку говорили правду. Хотя, ее никогда не говорили, – усмехнулся Сафаров и сел на старый советский диван в мелкую полосочку. – А сейчас показывают того, кто заплатил. Понимаешь, принесешь им бабосики – скажут на всю страну, что ты спаситель мира. Телевидение на полном самообеспечении и зарабатывают на рекламе. Деньги идут на зарплаты и аренду передатчиков. Думаешь зря они рекламируют порошки и лекарства. Это их заработок. Подумай, пораскинь здравым смыслом: откуда “МММ” возьмет 600% годовой прибыли для выплаты всем вкладчикам? Нарисует? Нет. Собирает с лохов и платит некоторым, чтобы создать иллюзию платежеспособности. Однако у любой пирамиды есть предел роста. Реальная экономика так не работает.

– Но тетя вроде бы все подсчитала, – защищала родственницу Светка.

– А я даже не считая вижу, что лохотрон, – сказал Сафаров и посмотрел сквозь бокал с вином на просвет экрана телевизора. – Смотри, какой красивый цвет.

Тем временем рекламу финансовой пирамиды показали второй раз подряд. Хорошо хоть не третий, но бывало и так.

Светлана вспомнила что-то, сходила на кухню, принесла свечи, разожгла и погасила верхний свет. Комната погрузилась в полумрак, лишь на столе предметы освещались тусклым дрожащим пламенем. Она ушла и через несколько минут появилась в белом атласном платье, том самом платье с выпускного.

– Помнишь? – она улыбнулась.

– Ты его сохранила?

– Ага, – она села за стол и взяла бокал. – За что выпьем?

– За нас, конечно, – его глаза блеснули в полутьме.