Человек из пропавшей страны

Прошло еще полтора месяца. В один из теплых майских вечеров, когда Сафаров отвозил очередную коробку с ценными бумагами в коттедж Палладия, с балкона ему приветливо помахала рукой Алиса:

– Прива, колхоз!

Сафаров успел только кивнуть в ответ, как из дома вышел Краб. Одетый в новенький костюм с атласными лацканами, он больше походил на свежеиспеченного политика восточноевропейской страны. Под мышкой угадывалась кобура пистолета.

– Студент, – опустив приветствие, он сухо улыбнулся. – Завтра собирайся, дело сделать нужно.

– Какое дело?

– Француза забрать. Иначе найдут его. Местные следаки все наши, а вот казанские нет. Врубаешься?

– Много народу поедет?

– Я, ты и трое парней. Ты их не знаешь. Надежные пацанчики, – Краб махнул рукой и скрылся за воротами.

Сафаров занес в дом заклеенную коробку, сдал охраннику и поторопился домой. Войдя в комнату, он первым делом позвонил Роману Эрастовичу и предупредил, что пару дней будет отсутствовать. Позвонил и на другие номера, давая указания, как быть в его отсутствие.

Ему натянуто улыбнулась Светка из кухни, одетая в импортный халат цвета пудры с изображенными на нем белыми контурами роз. Когда он закончил звонки, она позвала ужинать. Готовила Светка не очень. Сафаров помнил, как хорошо и разнообразно готовила Ленка. Даже самые обычные котлеты у нее получались изысканными. Вот она – проза жизни. Он вспомнил и слова Философа, что женщины скорее различаются по умению готовить, чем по чему-то остальному. И прекрасно понимал, что с дальнейшим опытом в жизни, если будут другие отношения, он станет замечать и другие вещи. Ведь идеальной женщины не существует. В чем-то каждая из них станет лучше. И тут кроется некая засада.

После ужина Светлана убрала со стола, как-то нервно погладила его руку и с озабоченностью в голосе сказала:

– Я хочу, чтобы между нами не было секретов.

– О чем ты? – спросил он.

У него были от нее секреты. Хорошо это или плохо, но их совместной жизни только полтора месяца. Светка никогда не спрашивала, была ли у него другая женщина. Наверное, боялась узнать ответ и подозревала, что была. А может просто не хотела знать, чтобы это не влияло на их отношения. Как бы то ни было, Сафаров напрягся.

– Я нашла вот это, – она достала из шкафа пистолет и положила на белоснежную шелковую скатерть.

Сафаров взял салфетку и протер его со словами:

– Тебе не следует брать его в руки. Ты оставляешь отпечатки.

– Зачем он тебе?

– Для самообороны.

– Ты его применял… для самообороны?

– Нет, – сказал он честно, потому что из “Макарова” еще не стрелял.

– Тебя могут убить? – тревожно спросила она.

– Могут, сейчас все могут.

– Это ужасно, – с дрожью в голосе произнесла она, глядя на него так, словно он завтра же умрет.

Сафаров некоторое время сидел молча и обдумывал, рассказать ли ей про рэкет? И про завтрашнюю поездку. Ведь можно просто сказать: еду в командировку. Взяв паузу, он молча и неторопливо разобрал пистолет, внимательно осмотрел детали со всех сторон, а потом также медленно собрал. Его уверенные движения и сухие щелчки механизма на некоторое время ввели Светку в ступор. То ли ее любимый представал перед ней в новом обличье, то ли еще одна правда жизни открывалась ей. Когда он подсоединял магазин с патронами, он уже решил, что все расскажет. Он почему-то доверял ей. Пусть знает. А если что не так, то дверь открыта, хоть это и больно.

Следующий час она сидела и сосредоточенно слушала. Сафаров рассказал ей все, что касается преступного прошлого, от начала и до конца. И о завтрашней поездке тоже не скрыл. Он настолько проникся к ней доверием, что рассказал бы и о Ленке, но она не спросила.

– Только запомни: я тебе ничего не говорил. Если вдруг повяжут – я скрыл от тебя прошлое. А завтра еду в какую-то командировку. Ясно?

Она встала, подошла к нему сзади, обняла и прижала к своему телу. Он почувствовал, как ему на голову капают слезы.

– Я боюсь за тебя. Я не хочу тебя потерять. Обещай мне, обещай, что будешь осторожен. Ради нас. И что ты завязал навсегда.

– Обещаю.

Утром он пересел в машину Краба. Тот выглядел неважно. На выбритой голове рана заклеена пластырем, на кулаке царапины, ботинки со следами глины.

– Ночка паршивая. Зам прокурора девку убил. Затарабанил до смерти. У него там был целый гарем. 15 годиков.

– Дали 15 лет?

– Ей было 15 лет. Попросил прибраться, прикопать где-нибудь. Мы ее в свежую могилку к какой-то бабке подсунули. Все-таки как-то по-человечески. Там и крест, оградка, все дела.

– И что теперь будет? Замнут?

– А вот хрен его знает, что теперь будет. Прокурор, его начальник, не в курсах пока, но сегодня ему скажут. Телки этого зам прокурора все знают. Так он просил их всех в расход пустить. Любые деньги готов отдать.

– И что?

– Ну мы то еще люди пока что. Даже Глухарь отказался. Сказали, чтобы валил из страны и назад не совался. Нашим прокурорским тоже скандал не нужен. Вот такие дела, браток.

– А с головой чего? – Сафаров показал на пластырь.

– Да дебил один лопатой заехал, когда в темноте копали.