Человек из прошлого

Получить официальную и заверенную нужными лицами бумагу на арест Николая Кондратьева оказалось делом непростым. Если бы не признательные показания Нинель Яковлевой, об аресте Кондратьева майору Щелкунову не дали бы даже заикнуться. Да что там заикнуться, рта не дали бы открыть! Впрочем, если бы не настойчивость Виталия Викторовича и деятельная поддержка начальника городского УГРО подполковника Фризина, за постановлением на арест начальнику отдела по борьбе с бандитизмом пришлось бы еще походить. А это потеря драгоценного времени. Можно было бы не уложиться в сроки, а еще предоставлялась возможность подозреваемому лицу скрыться в неизвестном направлении и тем самым уйти от справедливого возмездия.

Когда Виталий Викторович и оперуполномоченный Маликов вошли в квартиру Кондратьева и показали ему постановление на арест, тот возмущаться и метаться по квартире не стал — сразу начал звонить по телефону. Надо полагать, отцу в надежде, что тот поможет или хотя бы надавит на нужные рычаги. А далее Кондратьев долго еще оттягивал уход из квартиры, ожидая звонка от отца. И дождался. Однако ответ его, похоже, не устроил, поскольку, выслушав собеседника, он побагровел и почти закричал в трубку:

— Неужели ничего нельзя сделать? А как же Ибят Зиннатович?.. Что? Самоустранился? Вот ведь как…

Николай Павлович некрасиво выругался и бросил трубку. Затем, с ненавистью посмотрев в глаза Виталию Викторовичу, заявил:

— Вы ничего не докажете! Все это ваши домыслы!

— Докажем, — с легкой улыбкой спокойно ответил Кондратьеву Щелкунов. — Оденьтесь потеплее, это мой вам совет, камеры у нас холодные.

Допрос, как и ожидал майор Щелкунов, дал немого. Кондратьев был спокоен. С губ не сходила кривая ухмылка, которая, наверное, должна была подчеркивать его превосходство над туповатым майором милиции, лезущим из кожи вон, чтобы заполучить нужные ему показания, которых он, естественно, не получит. Отвечал допрашиваемый Кондратьев на вопросы не то чтобы охотно, но вполне развернуто и, по возможности, убедительно. По крайней мере, Кондратьев хотел, чтобы было убедительно.

Да, в походы ходили первые три курса, и все на одно и то же место, которое всем понравилось с первого раза: берег реки Свияги, с которого рыбачить одно удовольствие; полянка среди сосенок, небольшая, но достаточная для того, чтобы поставить пару палаток и организовать костер; от людей далеко, так что понапрасну никто не побеспокоит…

Да, в студенческой группе, где они учились, сложилось несколько компаний со своими лидерами во главе, как оно чаще всего и бывает в коллективах с большим количеством людей. В одной из таких компаний лидером был он, Николай Кондратьев. Так уж сложилось, и он, собственно, для этого особых усилий и не прикладывал. В компанию входили, помимо него, Валера Федынцев, Тимур Бекетов, Вася Кудряшов, Эдик Кочемасов и Нинель Яковлева. До третьего курса с ними еще была Полина Терехина, но потом у нее заболела мать, и ей стало не до нас. Да и Эдик Кочемасов, из-за которого она, в общем-то, и вошла в нашу компанию, не обращал на нее никакого внимания, чего она два с лишним года добивалась от него.

Да, Нинель Яковлева встречалась сначала с Васей Кудряшовым, а потом стала встречаться с ним, Николаем Кондратьевым. И что в этом особенного? Бывает, что любовь уходит. Он ее к сожительству не понуждал, она сама сделала свой выбор. Конечно, Василий Кудряшов из-за этого не находил себе места и, поехав вместе со всеми в поход после окончания третьего курса, попытался ее вернуть. Но из этого ничего не вышло: Нинель окончательно дала понять Кудряшову, что между ними все давно в прошлом и к прежним отношениям с ним она не вернется. Тогда Кудряшов решил сорвать свою злость на нем, Кондратьеве, и вечером у костра на второй день пребывания в походе между ними состоялся нелицеприятный разговор. Зачинщиком был Кудряшов, который, наверное, выпил слишком много вина. Они даже обменялись ударами, после чего все разошлись, поскольку вечер был испорчен. А наутро Васи Кудряшова с ними уже не было. Наверное, он рано утром собрал свои нехитрые вещички и ушел. Позже оказалось, что он уехал куда-то на Север, оставив институт и даже не попрощавшись с отцом.

— От неразделенной любви, так сказать, — добавил к своему рассказу Николай Кондратьев и еще больше скривил в усмешке губы. — С творческими натурами подобное случается.