Человек из «рамфоринха»

– Так я увидел будущее, в котором обитают обыкновенные деревенские чудаки. Они проживают в странном доме, построенном из домов, расположенных внутри домов, построенных из зеленых веток, теплых камешков и кусочков времени, – он помолчал. – Я вижу будущее… Спасибо!

Финансовые рынки отреагировали на выступление главы «Заслона» разнонаправленно. Отечественные индексы подскочили до рекордных значений за месяц, фармацевтика и сельскохозяйственные конгломераты пробили годовые максимумы. Европа выжидала. Но уже в утренние часы следующего дня рухнули японские и тайваньские фондовые площадки, их примеру последовали рынок Скандинавского Союза. На исходе дня министры финансов стран Латинской Америки на срочной ассамблее приняли решение падать безоговорочно. Полагали, что на Латинскую Америку повлияло мнение признанного канадского аналитика-экстремала Сержио Капоне, обратившего внимание на желтый цвет галстука директора «Заслона» на заседании. Он напомнил, что именно этот цвет стал ключевым в романе «Преступление и наказание», что создавало давящую неприятную атмосферу. В ленту новостей попали даже производители виски, которые выступили с заявлением, что «не дадут «Заслону» уродовать свой национальный продукт. С понедельника шотландцы прекращают экспорт оборудования и дубовых бочек из России».

Отзывы зарубежной прессы также оказались неоднозначными, хотя большинство изданий признали, что это была «великая речь». Отмечались искренность директора, его готовность взять на себя ответственность за предлагаемые реформы и возможные заблуждения, решительную, «отважную» жестикуляцию. Отсылки к таким знаковым кинолентам, как «Космическая одиссея 2001 года», «Полет над гнездом кукушки», «Путешествие Гектора в поисках счастья» позволили создать яркую месседжевую образность. Манеру цитировать нараспев, как при чтении церковной проповеди, специалисты по пиару сочли «грандиозной находкой», которую наверняка подхватят и другие ораторы из политического бомонда. Как и то, что глава компании читал свою программу без бумажки, что сегодня можно назвать беспрецедентным случаем. Такая техника выступления в последнее время практиковалась только африканскими шаманами.

Прочитав в газете о «речи без суфлера и бумаги» Тома Диллинджер пожала плечами и включила шредер. Тезисы речи директор в спешке забыл в кабинете, и она в тот же день заперла листки в своем бюро. Тома содержала стол директора в безукоризненном порядке.

Несколько дней спустя в квартире начальника отдела проектного строительства Панкратова раздался телефонный звонок.

– Здорово, Митрич, – звонил его старый друг, начальник отдела социального партнерства Заусенец. – Я уже получил по заднице от Ленинца…

– Здравия желаю, а за что? За роспуск Коминтерна?

– Дак Юрий Владимирович не сказал, что настало время расширить категорию передовиков с правом на одного оплачиваемого слугу.

– А-а-а…

– Леонид Ильич так меня отодрал, что даже приятно. Как молодого!

Они еще поговорили и разошлись. Панкратов тоже не знал, как ему быть: директор в своем выступлении даже не упомянул об увеличении этажей «Заслона». И куда теперь двигаться – строить вверх или углубляться в земную кору, он был в неведении. Панкратов налил рюмку, чокнулся с женой и сел ужинать без аппетита.

На закрытое совещание директор пригласил своего заместителя Л.И. Ленинца, шефа службы безопасности Тараса Заслонку и секретаря Тому Диллинджер, в обязанности которой входила подготовка протокола встречи. Секретные совещания всегда проводились в специальной Закрытой комнате, в полумраке при свечах и без диктофона и видеозаписи. Впрочем, для предосторожности все присутствующие одели марлевые повязки с фирменным логотипом.

Тома отметила усталость на лице директора. Недавно он попросил ее зайти и спросил, зачем изменили расстановку мебели в кабинете. Тома удивилась, так как никто ничего в кабинете шефа не переставлял. Разве что подлинник Каналетто с видом на венецианские каналы по распоряжению директора заменила картина какого-то немца «Монах у моря», которая произвела на Тому отталкивающее впечатление. «А я было подумал, что у нас создана служба по переделыванию реальности», – странно отреагировал директор. Сегодня и Ленинец был непривычно скован и смотрел себе под ноги.

– Я помню, вы заведомо прервали обсуждение вопроса о… Напомните, о чем? – обратился директор к Тарасу Заслонке.

– Шестьдесят шестой этаж, подземный московский филиал.

– Да-да, о расконсервации закрытого много лет назад нашего представительства в столице. Прошу доложить ваши соображения.