Человек из «рамфоринха»

– А куда же смотрит президент, как-то уместен и такой вопрос? – поддакнул Еве Олег Трофименко, которого в группе провали Инвестором за изощренные фразки вроде «прикупить крипты́» или «поднять новые бизнеса́».

– На эту тему хорошо бы пообщаться с Илоном Маском, – тихо предложил Игорь Кладовой.

– Вот она – святая интуиция! – воскликнул Жора и что-то отстучал пальцами на ударном инструменте. – И я про то! И выдвинул вчера встречное предложение: дайте нам на денёк какого-нибудь Кулибина из сорокового тире пятидесятого этажа, мы его выжмем и вернем назад с признаками жизни!

– И где Кулибин?

– Нет, ответили мне, нужен обывательский взгляд, око дилетанта – нам и нужно, чтобы вы, примитивисты, придумали черт-те чего…

– Как всегда! На нашем черном знамени крупными буквами «ДИЛЕТАНТИЗМ» и рыбьи кости!

– Ну да, а после выборов президент смущенно признался: знаете, для меня это первая такая крупная страна…

– Забаню! – предупредил Жора.

– От обилия восклицательных знаков в мемуарах крестьянина критик поперхнулся, – не унимался Тролик. – Ок, сдаюсь.

– Я начну?

– Безусловно, раз ты сегодня главболван.

– Тогда… – задумался Игорь Кладовой.

– Начинай с чего угодно. Хочешь – с лунохода, хочешь – с полноприводного катафалка или граблей с дистанционным управлением!

– Хорошо. Тогда выбираю из арт-списка Гамильтона космос, автомобили, бытовуха, телефон и еще информация как техническое средство. Замечания и возражения?

– Старомодно, но годится, – одобрил Жора.

– Ракета.

– Ракета – телефонная будка.

– И в конце – пам-пам-пам! Труп телефонной будки Бэнкси!

– Похожа на осьминога. Куча ступеней.

– Покрыта сверкающим сморщенным сплавом. Сморщенная как … В общем, сморщенная и кривая, и при этом летит, вихляя задом.

– Ракета-галстук.

– Я чувствую себя в ней дискомфортно. Чувствую невыносимый сексуальный голод. Как в телефонной будке, – потупилась Анечка Рачинская. И кукла-священник на ее коленях кивнула лысой головой. Такие куклы в виде страшных священников выпускали в первые годы советской власти, чтобы дети ненавидели религию. Но девочки все равно их любили – нянчили и укладывали спать.

– Ого! И я что-такое чувствую, прямо сдавило.

– А еще после нее отвратительный запах! Выхлоп! Читал, что немец Крупп обожал запах конюшен. И провел оттуда вентиляцию в спальню. Это во дворце-то!

– Автомобили!

– Ввести для них пятнадцать суток!

– Поместить фары на дверях!

– По правилам мы не можем менять функционал…

– Водитель будет ездить с открытой дверью!

– Тогда и на капоте можно.

– Говорят, что Пушкин мечтал стать водителем, Но получилось иначе…

– Кровь у автомобилей должна быть зеленая.

– И в наступившей тишине он услышал прерывистое дыхание из-под разбитого капота…

– Самозажигающаяся оббивка сидений!

– Каждая машина приспособлена под эвакуатор.

– Два руля!

– С принудительной рассинхронизацией…

– Не заводится при употреблении контрафактной водки.

– Писать на торпеде: езда опасна для вашего здоровья. И череп с костями.

– Ну да, помню – при столкновении автомобили полностью сгорели. И нашли один скелет…

– Машина из мусора. Мусор пихают в 3D принтер и получают БМВ.

– И?

– Не знаю, я предложил.

– Пол катафалка покрыт шипами или выложен острыми камнями, – тихо сказал Игорь Кладовой.

– О боже! Чертовщина какая-то…

– Здесь продаются и обиваются гробы простые и крашеные, также отдаются напрокат и починяются старые… Не я – Пушкин.

– Микроавтобус для разводов, в котором испытываешь жуткий сексуальный…

– Повторяешься!

– Жуткий инфернальный…

– Сделать светофоры с противным скрежетом переключения сигнала.

– Машины-вафли, подержанную можно потом съесть…

– Андроиды.

– Подозреваю об ужасах, которые могут таится внутри таких механизмов!

– Особенно в их душах.

– Робот с откляченой задницей.

– С глазами на ней.

– Андроид-рецидивист – плод извращенного программиста.

– Парные роботы с общим головным мозгом. Рабочее название – неразлучные друзья.

– И лица на спинах!

– Грубый и неотесанный, голова в татуировках, рыгает и громко портит воздух, питается фастфудом, имеет плохую генетику и нарушение вестибулярного аппарата – он все время спотыкается, неприлично ведет себя в общественных местах.

– С красивыми серповидными глазами где-нибудь еще!

– С затычкой во внутреннем ухе… В общем, полный тьфуй!

По истечении двух с половиной часов Жора Лей поблагодарил членов группы и запихал диктофон и свои записи в студенческий рюкзачок.

– Что-то не так? – спросил он Еву Гофмансталь. Они остались в комнате одни. – Ты все время молчала.

– Нет, я сказала что-то о производстве кованых протезов… Экологически чистое производство, что-то такое… Ерунду, короче.

– Думаю, про протезы сегодня неактуально.

– Не знаю, если установить вместо головы, то очень даже своевременно. Как ты думаешь, зачем им был нужен этот бред, который мы сегодня несли? – она облокотилась на спинку кресла и положила ладони на плечи мужчине.

– Руководству виднее. Может, какие-то разборки. Как у тебя с психологом?