ЧЕЛОВЕК ИЗВНЕ

Бонески, лежащий посреди коридора, переломил обрез, выбросил дымящиеся гильзы и вставил новые. Услышал шум в опасной близости от себя, закрыл обрез и нажал один курок. Фонтан кирпичных осколков выплеснулся на высоте человеческого роста из стены комнаты напротив.

Луке Бонески не удалось сделать второй выстрел. Андреа Каларно, Клаудио Джунти, «бета 5» и «бета 6» одновременно открыли огонь с дистанции не более четырех метров, разнеся его тело в клочья.

Апра, опустошив рожок в сторону входной двери, отшвырнул ставший бесполезным автомат, перепрыгнул через мертвого подельника, лежавшего в луже крови и бросился в глубину квартиры, доставая «кольт».

Каларно оказался в коридоре первым. Сквозь кирпично-штукатурную пыль, поднятую выстрелами, он разглядел в этом мутном тумане Апра, бегущего метрах в десяти от него. Каларно бросился следом и, вбежав в комнату в то мгновение, когда Апра был уже возле от чердачной двери, крикнул:

– Апра! Стоять, сволочь!

«Катанский зверь» остановился. Повернулся. Он узнал этот голос. Каларно, проклятая ищейка! Но как он это сделал? Как такое стало возможным? Апра поднял «кольт».

– Сдохни, тварь!

Звуки двух пистолетов слились в один удвоенный грохот. Каларно нырнул вперед, почувствовав на лице горячее дыхание пули 45-го калибра. «Беретта» в его руке дернулась два, три, четыре, пять раз.

Четыре дыры, каждая размером с теннисный мяч, появились в двери в волоске от головы Апра. Пятая вошла точно под правую ключицу, вылетев из спины с фонтаном крови.

Удар крутанул Апра на месте, он задергался, словно марионетка без ниток, болевой шок вызвал мерцание разноцветных геометрических фигур в его глазах. Ноги подломились, он упал спиной на стену и сполз на пол.

Андреа Каларно поднялся. Очень спокойно сменил обойму. Передернул ствол. В наступившей тишине щелчок ствола прозвучал намного оглушительнее, чем пальба, завершившаяся мгновение назад.

– Ты оказываешь сопротивление при аресте, Апра. – Каларно показалось, что его голос звучит откуда-то издалека. – И мне сдается, нужно положить этому конец.

Апра попытался что-то произнести. Не смог. Рот был заполнен кровью и желчью. Ствол готовой выстрелить «беретты» смотрел ему в лоб.

Толпа людей в форме и в штатском заполнила квартиру за спиной Каларно. Все оружие было направлено на лежавшего бандита. Каларно, казалось, не слышал их. Обхватив рукоятку «беретты» обеими руками, он прицелился. Один выстрел. Только один выстрел. Прямо в правый глаз. Удали раковую опухоль! Сделай это сейчас! – прозвучал голос в мозгу.

Сержант Клаудио Джунти стоял в шаге от Каларно. На черном от маскировочной мази, мокром от дождя и пота лице блестели голубые глаза.

– Андреа! – голос Джунти прозвучал буднично, почти скучно. – Идешь с нами?

Каларно опустил пистолет. Кивнул. Волна черной ярости схлынула, затухая в каком-то тайном уголке сознания. Люди вокруг облегченно вздохнули.

– Кармине Апра, – Каларно поставил пистолет на предохранитель, – именем закона ты арестован по обвинению в убийстве судьи Карло Варци и его сотрудников.

Апра, лежавший на полу в неудобной позе, в разорванной и напитавшейся кровью рубашке, закрыл глаза.

Каларно пошел к выходу по засыпанному обломками коридору.

– Вызовите «скорую» этой сволочи.

3

Ветер с океана раскачивал их, заставляя звенеть.

Ветровые куранты: пластинчатые, трубчатые колокольчики, они висели вдоль всего портика, обращенного к востоку. Десятки колокольчиков разной формы, разных размеров, разных материалов. Сталь, бронза, стекло, раковины, камень, керамика. Звуки одних накладывались на звуки других, это звучало симфонией, исполняемой оркестром призраков.

Слоэн смотрел на волны Атлантики, темнеющий в ночи водный вал, идущий умирать на пляжах мыса Код. Он сидел неподвижно на помосте, стоящем на сваях над песчаным берегом, и слушал перезвон колокольчиков.

Все они были сделаны его руками. Все до единого. Он увлекся этим еще в Японии, сразу же после выхода из Трубы, убийственного учебного центра авиаспасателей. И задолго до командировки в Боснию. На Востоке большая часть колокольчиков делалась из бамбука, материала, звук которого еще загадочнее, чем у раковин. Позже, намного позже, Слоэн нашел книги, изучил их и устроил маленькую мастерскую.

Первые пробы оказались хуже, чем он ожидал. Ему не удавалось вырезать или вытачивать детали нужных размеров. Верхнее кольцо кронштейна выходило то большим, то меньшим, нити или слишком тонкими, или слишком толстыми. И когда, в силу непонятно чего, детали все-таки соединялись вместе, результат поражал каким-то внутренним уродством. Самое трудное было научится регулировать тональность звуков. Ему пришлось изучить с нуля музыкальные гаммы и пересчитывать их с учетом коэффициента резонанса различных материалов.