ЧЕЛОВЕК ИЗВНЕ

Каларно научился сосуществовать с безумием. Речь, разумеется, шла не о мирном сосуществовании, а о единственном выборе, который имелся. Кроме того, здесь был не Лос-Анджелес, а Милан. И разрушающий ветер, который завывал на улицах города и по всему северо-западу Падуанской долины, был не Санта Ана.

Андреа Каларно подъезжал к зданию Дворца Правосудия, ужасного мастодонта из белого мрамора, в пятнах копоти от автомобильных выхлопов, казавшегося кафканианской материализацией беспредельного абсурда юридической системы.

Каларно понадобилось минут двадцать, чтобы найти место для парковки около этого замка в стиле кич. Все улицы вокруг напоминали автомобильную Калькутту.

Горячий ветер дул без перерыва, бросая сухие листья и обрывки бумаг на ступени огромной лестницы. На Каларно были легкие джинсы, спортивная рубашки и замшевая куртка, слегка оттопыривавшаяся в том месте, где висела кобура с «береттой». Не очень-то подходящий наряд для предстоящей встречи на высоком уровне.

Прежде, чем войти в сумрак холла, Каларно поднял глаза к фронтальному архитраву чудовищного здания. Метрах в сорока над землей, вдоль него тянулась надпись строгими мраморными буквами. Грязь и следы кислотных дождей покрывали каждую, отчего одно слово, хотя и было итальянским, читалось как чужеродное, лишенное здравого смысла:

ПРАВОСУДИЕ.

Кабинет Гуидо Ловати, председателя суда присяжных, находился на четвертом этаже. Почти посредине одного из множества огромных и бесконечных коридоров, рассекавших внутреннее пространство дворца. Огромная комната, мрачная и серая, с очень высоким потолком, полная затхлых запахов. Огромное количество папок с делами, пылившихся здесь с давних пор, занимало все полки вдоль всех стен.

Каларно закрыл за собой входную дверь и остановился в бледном свете, льющемся сквозь матовые стекла окон.

– Рад видеть вас, комиссар.

Ловати, чуть больше пятидесяти, поджарый и энергичный, с гривой седых волос, пошел к нему с протянутой рукой. Его репутация была почти безукоризненной, не запятнанной контактами с мафией или террористами. Он прошел все ступени в судебной системе, сквозь подковерные баталии и смену вех с достоинством английского баронета. Юстиция вне политики – было его профессиональное кредо. Классично. Даже чересчур.