Человек. Книга. История. Московская печать XVII века

Обращается в своих поучениях Иосиф и к проблемам догматики, причем самые сложные и актуальные излагает кратко и четко: «Два убо лица не ино же ино, но едино естество человечества; тако убо… о Отце и Сыне учит: два убо лица — едино ж существо Божества, прилепляяся Господеви один Дух» (Там же).

Пожалуй, одной из интереснейших частей текста записи на книге Григория Великого (казанский конволют) являются азбучные стихи Иосифа; сам он называет их «перечень на виршах». «Перечень» важен для понимания воззрений автора — выбора тем, характера, стиля и языка стихов, — все эти вопросы могут быть поставлены на материале азбучных виршей архимандрита, которые нам представляются тщательно продуманными и удивительно легко запоминающимися поучениями инокам, хотя сам автор и замечает, что «аз о сем на виршу написал, чтоб… церковной врагъ не выскреб книги сеа». Азбучные стихи Иосифа настолько интересны, что, несомненно, заслуживают, как и ряд иных текстов, полной публикации. В этом контексте приведем только несколько «виршей»[418], чтобы показать разнообразие их тематики:

Д Дѣла своего не изнесешь — врага себѣ не понесешь
И Иже гордост творит, тои д<у>шу свою морит
I Iн вѣк радость, держащим правость
Р Разум высокъ тои, от ада лишитца кои
Q Qкорая ч<е>л<ове>ка — лишен будушаго вѣка
Х Хмельнаго много пити — разуму убиту быти
W Wтцы наши умроша, и нам будет тожа
Ч Четыредесятница во днех десятина — воскресшим Богом всѣх
нас просвѣтила
Ш Шепотником и шпынем не внимати, чтоб части злы не прияти.
Щ Щедроти Божии на всѣх, опричъ кающихсѣ на смѣх
Ψ Ψ

алмы читаи здѣ — добръ будеши вездѣ.

Иосиф в своих виршах, в отличие от остального текста, бывает откровенно ироничен. Например, тексты букв:

S Sѣло праведным от Бога напасть, тѣ во ад не могут пропасть…
М Муки безстрашным мнихи, кои в церкви не тихи
О Ох, ох двоязычным — сатана возмет их с поличнымъ
Ю Южа Адам въедѣ, когда во адѣ седѣ.

В том же духе и добавленные к перечню вирши:

Слышно вѣсти — добрым на небеса лѣсти…

Во плошке нѣтъ добра крошки — в сеи причине много кручины.

Что касается языка литературных текстов архимандрита Иосифа, то согласимся с замечанием Т. Н. Протасьевой о его «народном языке», «изобилующем бытовыми терминами», и об «акающем» говоре Иосифа[419].

Архимандрит Иосиф не только начитан, но и хорошо для своего времени образован; пишет он, как правило, строго по правилам грамматики, а отнюдь не так, как говорилось. При этом фактически без диалектных особенностей (отмечено может быть только в незначительном количестве «аканье»)[420]. Более того, автор знает и старую, и новую языковую норму («в монастырѣ», «слышащий», «в нужной» монастырь). Он правильно применяет сокращения, титлы, знает грамматические правила употребления «ѣ», в ряде случаев озвончает согласные. То же самое касается и лексики: в изложении Писания, богословских проблем, поучениях и от своего имени, и после постоянных «писано» — это церковно-славянская лексика; в иных случаях — русская обыденная лексика, выразительная и богатая. И обоими лексическими пластами архимандрит Иосиф владеет, добиваясь ярких и убедительных образов, четкого изложения далеко не простых идей.