Человек. Книга. История. Московская печать XVII века

На экземпляре Минеи сохранилась запись 1647 г., выполненная отличным профессиональным полууставом: «Лета 7155 году м<е>с<я>ца априля в 2 д<е>нь сию книгу гл<агол>емую минею общую отказал в дом Р<о>ж<е>ству пр<е>ч<и>стои Б<огороди>цы и великому с<вяти>т<е>лю Николе Чюдотворцу на Бережную Дуброву Тихон Савинов с Лузова по своих родителех и по собе. Да он же отказал праздницы одиннатцать икон. А на книги подписал тое ж в<о>л<о>сти ц<е>рковнои диячок Иософко Григор<ь>ев по повелению племянника его Ефима Лаврентьева». Последний факт удостоверен записью самого Ефима: «Ефимка Лаврентьев велел на книги подписат<ь> и руку приложил». Как и ряд других экземпляров, книга при реставрации была подклеена фрагментами русских документов XVII в.

Последняя книга XVI в.[577], хранящаяся в библиотеке института, — Евангелие, напечатанное 17 июля 1600 г. в виленской типографии Мамоничей. Этот экземпляр интересен замечательным переплетом западно-русской работы: вся поверхность верхней крышки кожаного переплета покрыта изящным тисненым растительным орнаментом; углы заняты изображениями евангелистов, изобилующими деталями, в том числе архитектурными; в середине крупное распятие с предстоящими, окруженное овальными медальонами с повторением распятия и профилем святого (возможно, Христа?). На книге владельческая запись Воздвиженской Бувкевской (?) церкви, а также записи XVI–XVII вв. молитвенного характера, сделанные прекрасными западнорусскими почерками.

Говоря о книгах собрания, напечатанных в XVII в., мы сможем остановиться только на особенно интересных экземплярах. Таковым, несомненно, является Служебник 1604 г., изданный Ф.Ю. Балабаном в Стрятине. На нем сохранились две большие записи[578], точно и непосредственно демонстрирующие нам решение типичной проблемы того времени и особенности исторической психологии людей. Речь идет о передаривании в иную церковь или монастырь книг, ранее уже вложенных на «вечные времена» и «охраняемых» развернутыми «формулами проклятий» с призыванием самого Христа в качестве судьи возможного нарушителя приказа вкладчика. Мы чрезвычайно часто сталкиваемся с этими фактами, причем новые вкладчики и владельцы могли и не обратить внимания на первую запись, но чаще уничтожали ее целиком или частично в тех местах, где говорилось об именах людей, сделавших более раннюю запись, и о местах вклада. Поэтому нижние поля листов, на которых по большей части и были записи, чуть ли не каждой третьей из сохранившихся старопечатных книг срезаны, протерты до дыр, заклеены, протравлены кислотой, немилосердно зачеркнуты чернилами или замазаны краской.

Иное, несомненно «правильное» с точки зрения своего времени, очень редко зафиксированное решение этой проблемы и находим мы в записях на Служебнике. Они сделаны мелким изящным полууставом по нижнему полю л. 1-17, при этом вторая запись — под более ранней. Первая запись — автограф вкладчика: «В лето от сотворения света 7130 а от по плоти р<о>жд<е>ства Г<оспод>а Б<ог>а и Сп<а>са нашего И<су>с<а> Х<рист>а 1622 (написано: 1X22) м<е>с<я>ца маиа 20 дня за д<е>ржавы княжати слуцкаго Криштофа Радивила (!) и благоч<е>стиваго ктитора с<вя>тыа сея его м<и>л<о>сти п<а>на Грагориа Володковичя надана быст<ь> сия с<вя>тая книга г<лаго>лемаа Служебник в храм… (стерто) монастыря Грозовского при иждивением всех православных хр<и>стиан ради м<и>л<о>стыни, тщанием иеромонаха Исакия строителя с<вя>тыа обители сея. М<о>лю же всех чтущих сию с<вя>тую книгу, да не д<е>рзнет никто ея оудаляти от тоя с<вя>тыя обители, аще ли же кто д<е>рзнет сие сотворити, да будет на нем клятва б<о>жиа и с<вя>т<о>го архериа чюдотворца Николы; и будет таковыи со мною суд имети на оном грозном и страшном судищи х<ристо>в[е]; вышеименованыи, рука власная». Как видим, вкладчик не жалеет слов для угроз человеку, дерзнувшему «удалити» служебник от места вклада.