…За кустом малины, перед коновязью, стояла Бука и, запрокинув голову, рыдала. Она рыдала беззвучно, плечи ее тряслись, слезы катились по щекам, по шее.
Молчащие люди стояли вокруг нее опустив головы. Наш директор… Алим-Гора… Еще кто-то…
Бука увидела меня. Хотела кинуться ко мне. Но вместо этого отвернулась и пошла прочь опустив голову. Алим-Гора и Хасан обняли ее за плечи. Она шла между ними, двумя такими высокими, как маленькая девочка, горе которой никому все равно не унять.
— Она хорошо держится, Шамо… — сказал мне директор.
— Я тоже сумею… — ответил ему я и повернулся, чтобы идти к дедушке.
— Не надо, Шамо! — удержал меня директор за плечо. — У дочери Эржкинеза и так хватает сегодня печали. А Марзи сидит рядом со своими боевыми соратниками как живой…
…Хунзах нетерпеливо бил в стороне копытом, словно звал своего наездника в путь: «Когда же мы наконец помчимся по крутому ущелью, Марзи, по шелковой траве просторной долины?»
Я прижался к голове коня, прижался лицом к тому месту, которого касалась когда-то в поле девичья щека. Кожа коня затрепетала, по ней скатывались мои слезы.