Человек, который хотел понять все

Открыв глаза, он не сразу понял, где находится, ибо все вокруг изменилось до неузнаваемости. Пол стал грязно-серым, стены испещрены извилистыми трещинами, часть листьев в вазе засохла, часть сгнила... да и не ваза то была, а бесформенный уродливый сосуд из странного пористого пластика. Даже краска на тумбочке, и та облупилась, свисая неопрятными клочьями. А холод, почему так холодно?... И этот отвратительный запах – откуда он взялся?

Привстав на локте, Франц потряс головой, и картинка перед его глазами изменилась – скачком, как при повороте калейдоскопа: трещины на стенах затянулись, тумбочка заблестела свежей краской, запах исчез, ваза изменила форму и опять стала хрустальной. Что за бред? Он еще раз потряс головой – и предметы стали меняться непрерывно, не останавливаясь ни на секунду...

– Я здесь, – голос раздавался с другой стороны, от двери. – Вставайте, надо ехать.

Франц повернул голову и увидел плавно менявшегося человека в плавно менявшемся дверном проеме. А-а, Фриц... Будто услышав его мысли, лицо человека на мгновение зафиксировало свои черты: карие выразительные глаза, усы, очки в черной выгнутой оправе. Но тут все поплыло опять – лицо, фигура, стены, цвета, запахи.

– Подождите, Фриц, я сейчас, – с трудом выговорил Франц. – У меня проблема с галлюцинациями... – он поразился нелепости сказанного.

– Это из-за отсутствия лекарств, – голос Следователя непрерывно менял громкость, высоту и тембр. – Ничего, на Четвертом Ярусе возобновите курс, и все будет в порядке.

– А Таня? Тани здесь нет?

Галлюцинации начались у Франца вчера ночью, вскоре после того, как Таня легла к нему в постель. Сначала это было слабое дрожание отдельных предметов и легкие изменения цветов, потом появился неприятный сладковатый запах. Лекарства... ему не дали вечером лекарств! У Тани оказались с собой ее витамины, однако принимать первые попавшиеся таблетки вместо нужных Францу показалось глупым. «Когда я прижимаюсь к тебе, малышка, мне легче, – сказал он. – Даже рана в груди не болит», – и Таня прильнула к нему всем телом.

А потом они уснули.

А потом она, очевидно, ушла.

Франц почувствовал резкую боль под ложечкой: уш-ла.

– Почему здесь должна быть Таня? – несмотря на постоянные изменения тембра голоса, было слышно, что Фриц удивлен. – Она же не собиралась вас провожать.

– Неважно, – Франц неуверенно сел и спустил ноги на плавно менявший температуру пол. – Вы принесли одежду?

– На стуле, прямо перед вами. Оденетесь сами?

– Сам.

– Когда закончите, позовите, я жду в коридоре возле двери.

– Хорошо, – Франц протянул руку и нащупал сложенную на стуле одежду. – Я сейчас.

Цвета, запахи, расстояния и температуры непрерывно менялись; временные промежутки теряли протяженность сразу же по их прошествии. Франц не мог сказать, сколько минут он надевал рубашку, как долго возился с ремнем брюк, сколько времени ушло на поиски ботинок. Завязав шнурки, он в последний раз окинул взглядом комнату и на косоугольном параллелепипеде тумбочки заметил белое пятно. Что это? Путешествие вокруг кровати заняло икс минут; на ощупь пятно оказалось сложенным вчетверо листком бумаги... наверное, Таня оставила записку перед тем, как уйти. Он поднес листок к глазам, изо всех сил стараясь сфокусировать взгляд на извивавшейся цепочке слов... нет, бесполезно. Франц сунул записку в нагрудный карман рубашки и, спотыкаясь, направился к двери. «Фриц!» – крикнул он в заполненную хаосом пустоту.

Поддерживаемый Следователем под локоть, Франц спустился по лестнице, пересек вестибюль и сел в машину. Когда они, наконец, тронулись, ему стало чуть лучше: холодный ветер из открытого окна бил в лицо, и картинка на время зафиксировалась. Франц немного воспрянул духом, однако, приглядевшись, обнаружил, что окружавший дорогу лес состоит не из деревьев, а из огромных, покосившихся в разные стороны, каменных крестов. И тут же его ощущения заплясали опять: кресты трансформировались в столбы, столбы – в извилистые веревки, червями уползавшие в бездонное небо. Ветер нес запахи гнили и разложения, над головой нескончаемой цепочкой плыли черные пузатые дирижабли.

– Как себя чувствуете? Лучше не стало?

– Нет.

Они въехали в Город, и пляска ощущений у Франца опять прекратилась. Но, господи, на что этот Город был похож!