Человек, который разгадал рынок. Как математик Джим Саймонс заработал на фондовом рынке 23 млрд долларов

«Я не хочу, чтобы нас записывали на диктофон!» – кричал он с испуганным видом.

Смущенный представитель был вынужден попросить гостя выключить устройство.

Они слегка перегибали палку. На тот момент никого не интересовало, чем занимаются Саймонс и его коллеги. Все внимание инвесторов было приковано к двум его крупнейшим конкурентам, Long-Term Capital Management и D. E. Shaw.

Компанию Long-Term Capital Management основал бывший преподаватель математики, Джон Меривезер, который нанял несколько профессоров, в том числе Эрика Розенфельда, выпускника МТИ со степенью PhD в области финансов, а также Роберта Мертона и Майрона Скоулза из Гарварда, которые позже станут лауреатами Нобелевской премии. Команда – ученые, преимущественно интроверты, – загружала исторические данные о ценах на облигации, выявляла упущенные взаимосвязи и разрабатывала компьютерные модели, предсказывающие будущее поведение рынков.

Как и сотрудников Renaissance, команду Меривезера не интересовало направление движения рынка или отдельных ценных бумаг. Модели LTCM определяли ценовые аномалии, зачастую между родственными активами, а затем хедж-фонд из Гринвич, Коннектикут, проверял, подтверждаются или пропадают данные несоответствия.

В LTCM отдавали предпочтение покупке облигаций, цены которых падали ниже исторических показателей, с одновременной игрой на понижение облигаций, цена на которые казалась завышенной.

Затем компания ждала, когда цены облигаций вновь сойдутся, а после того как это происходило, фиксировала прибыль. LTCM наращивал свои позиции за счет внушительного привлечения заемных средств, или левериджа, чтобы увеличить прибыль. Банки охотно выдавали хедж-фонду кредиты, отчасти потому, что он избегал крупных рискованных операций, проводя вместо этого примерно тысячу небольших и на первый взгляд безопасных сделок.

Завороженные командой прославленных ученых, работающих в LTCM, инвесторы вкладывали свои деньги в этот фонд. С момента открытия в 1994 году доходность LTCM за первые три года в среднем выросла до 50 %, а к лету 1997 года компания управляла почти 7 миллиардами долларов. На этом фоне фонд Саймонса Medallion выглядел мелкой сошкой. Когда конкуренты стали активно проводить арбитражные сделки, команда Меривезера внедрила новые стратегии, даже те, с которыми они прежде редко имели дело, например, торговля акциями компаний, находящихся в процессе слияния, и датскими ипотечными ценными бумагами.

Летом 1997 года после ежегодной игры в гольф партнеры LTCM объявили, что инвесторам придется вывести около половины своих денежных средств из-за того, что руководство считало сокращение возможностей на рынке. Клиенты буквально сошли с ума и умоляли Меривезера и его коллег: «Пожалуйста, оставьте наши деньги!»

Однако модели торговли LTCM не были подготовлены к ряду шокирующих событий лета 1998 года, в том числе к дефолту по государственному долгу в России и, как следствие, к панике на мировых рынках. Так как инвесторы стали избегать рискованных инвестиций, цены на все виды активов изменились неожиданным образом. LTCM подсчитал, что вряд ли потеряет более 35 миллионов долларов за день, но в августе этого же года они каким-то образом лишись 553 миллионов долларов за одну пятницу. За считаные недели испарились миллиарды долларов.

Меривезер и его коллеги звонили инвесторам, пытаясь привлечь деньги, веря в то, что цены нормализуются, как и предсказывали их торговые модели. Реальное положение дел стало ясно, когда Меривезер навестил друга Уинни Мэттоне, опытного трейдера, который предпочитал носить черные шелковые рубашки, весил около 140 килограмм, а также носил золотую цепочку и кольцо на мизинце.

«Как ваши дела?» – напрямую спросил Мэттоне.

«Активы уменьшились вдвое», – ответил Меривезер.

«Вам конец», – выдал Мэттоне, шокируя тем самым Меривезера.

«Когда ты теряешь половину, люди начинают думать, что ты идешь ко дну», – объяснил Мэттоне.

«Они настроят рынок против вас… Вам конец». (7)

Так и произошло. Когда собственный капитал LTCM упал ниже 1 миллиарда долларов, а его леверидж стремительно увеличился, вмешалась Федеральная резервная система США, опасаясь, что крах фонда повлечет за собой коллапс всей финансовой системы. При поддержке ФРС консорциум банков взял на себя управление фондом. За считаные месяцы Меривезер и его коллеги потеряли почти 2 миллиарда долларов личных средств, что оставило такой след на их карьере, который они уже никогда не сотрут.

Этот провал отбил желание инвесторов использовать компьютерные модели для систематической торговли.

«Репутация количественного инвестирования еще долго не восстановится», – спустя месяц писал журнал BusinessWeek, полагая, что «даже если эти кванты воспрянут к предстоящей осени, многие из них не смогут с уверенностью утверждать, что они способны получать прибыль с низкой волатильностью». (8)