Человек, который решил стать королем

Редьярд Киплинг ЧЕЛОВЕК, КОТОРЫЙ РЕШИЛ СТАТЬ КОРОЛЁМ

«Брат принцу и друг бедняку, если тот достоин дружбы»

Этот закон закладывает основы честного отношения к жизни, но следовать ему нелегко. Я не раз становился другом бедняку в ситуациях, когда ни одному из нас не удавалось узнать, достоин ли дружбы другой. Может быть, когда-нибудь я и стану братом принцу, зато однажды я по-настоящему сблизился с человеком, который мог стать настоящим королём и полностью изменить всё своё королевство — армию, суд, финансы, политику, совершенно всё. Но теперь мой король мёртв, и если я захочу получить корону, то боюсь, мне придётся добывать её самому.

Всё началось с поезда, который шёл из Аджмира в Мхау. У моей газеты случилась прореха в бюджете, и потому мне пришлось ехать даже не вторым классом, который вдвое дешевле первого, но промежуточным[1], который просто ужасен. В купе промежуточного класса жёсткие сиденья, а населяют его «промежуточный» (то есть, евразиец[2]), туземец (а это невыносимое соседство в долгом ночном путешествии) или бродяга — порой занятный, но зачастую нетрезвый. Промежуточное сословие не посещает станционные буфеты, — оно возит съестное с собой, в свёртках и горшочках, покупает сладости у туземных разносчиков и пьёт воду на полустанках. Вот почему в жаркий сезон «промежуточных» выносят из вагонов мёртвыми, и вне зависимости от сезона, на них глядят сверху вниз.

Моё купе в промежуточном вагоне пустовало до Назирабада, где в него сел крупный чернобровый джентльмен без пиджака и тут же, согласно традициям промежуточного класса, завёл беседу. Он был такой же скиталец и бродяга, как и я, но большой ценитель виски. Он рассказывал мне о том, что видел и что пережил, об отдаленных уголках Империи, до которых добирался, и о рискованных авантюрах, в которые пускался ради хлеба насущного.

— Будь в Индии побольше людей вроде нас с вами, которые, как те воронята, не знают, где добудут пропитание на следующий день, так с этой страны можно было получать не семьдесят миллионов дохода, а добрых семьсот, — заявил он; и я, глядя на его решительный рот и подбородок, был склонен с ним согласиться.

Мы говорили о политике — о политике глазами бродяжьего сообщества, которое видит изнанку жизни, не скрытую под дранкой и штукатуркой, — и обсуждали почтовые правила, поскольку мой собеседник хотел послать со следующей остановки телеграмму на аджмирскую узловую (там, где ветка на Мхау отходит от бомбейской линии, когда едешь на запад). У моего приятеля было только восемь ана[3], отложенных на обед, а у меня — из-за вышеупомянутой прорехи — денег не было вовсе. А дальше я направлялся в дикие края, где не смог бы установить связь с казначейством из-за отсутствия телеграфных отделений. Таким образом, я никак не мог ему помочь.

— Мы могли бы припугнуть начальника станции, чтобы он принял телеграмму в кредит, — сказал мой приятель, — но тогда о нас с вами начнут наводить справки, а у меня сейчас и без того полно хлопот. Вы говорили, что через пару дней думаете двинуться по этой же ветке назад?

— Через десять дней, — уточнил я.

— А если через восемь? — спросил он. — У меня очень спешное дело.

— Могу отослать вашу телеграмму через десять дней, — сказал я. — Вас это устроит?

— Я тут вдруг подумал, что не могу положиться на телеграмму. Смотрите, как обстоит дело: двадцать третьего мой товарищ отправляется из Дели в Бомбей. Значит, той же ночью будет проезжать Аджмир.

— Но я еду в Пустыню[4], — сказал я.

— Вот и славно! — ответил он. — Чтобы попасть в Джодпур[5], вам всё равно не миновать пересадки на марварской станции, ведь другого пути просто нет, — а он будет там проезжать двадцать четвертого утром на бомбейском почтовом. Сможете попасть на марварскую узловую к этому времени? Вы на этом ничего не потеряете: в княжествах Центральной Индии сильно не разживёшься, даже если выдаёшь себя за корреспондента «Вестник глухомани».

— Вы уже пробовали этот фокус? — спросил я.

— И не раз! Правда, резиденты[6] раскусывают тебя мгновенно, так что не успел ты ещё как следует развернуться, а тебя уже выпроводили за Границу[7]. Так вот, насчет моего друга. Мне позарез нужно шепнуть ему пару слов о своих планах, а то он не будет знать, куда ехать. Я буду жутко благодарен, если вы вернётесь из Центральной Индии к двадцать четвёртому и сумеете перехватить его на марварской станции. Скажите только: «Он на неделю уехал на юг», — он поймёт, что это значит. Такой здоровяк с рыжей бородой и барскими замашками. Будет дрыхнуть во втором классе как благородный джентльмен, разложив свой багаж на всё купе. Но вы не робейте. Опустите окно и скажите: «Он на неделю уехал на юг», — он у вас живо подскочит. Вам всего-то и нужно вернуться из тех краёв на два дня раньше. Прошу вас как странник, следующий на Запад[8], — добавил он со значением.

— А откуда вы пришли? — спросил я.