Человек, который сообщает плохие новости

- Я просто хотел ненадолго выйти из дома, хорошо?

Она смотрит на него взглядом, полным подозрений.

- Понятно. Значит, ты пошел в закусочную, в которой не был много лет, поранил

руку и теперь не хочешь ужинать. Разве это не подозрительно?

Сэм пожимает плечами.

Линда сжимает руки под подбородком.

- Что это был за человек сегодня?

- Какой человек?

- Тот, с кем ты разговаривал на улице.

- Да так, никто.

- Мне показалось, что он тебя расстроил.

Сэм недоверчиво смотрит на нее.

- Ты подслушивала?

- Я думала, это может быть важно.

- Пустяки. Страхование жизни.

- Понятно, -говорит Линда, но ясно, что она не купилась на его заикающиеся

объяснения. Она возобновляет свою атаку на лежащее перед ней мясо; она набивает

рот почти сырой вырезкой, из уголка ее рта течет кровь. Сэм с отвращением

отворачивается.

- Я иду играть в бинго примерно через полчаса. Хочешь, я поставлю твой ужин в

духовку, пока ты не почувствуешь себя в порядке? - спросила она, когда закончила

есть.

В груди Сэма порхает бабочка тревоги.

- Бинго? Сегодня вечером? Тебе обязательно идти? Я подумал...

Она встает из-за стола.

- Что подумал?

Он пожимает плечами, чувствуя себя побежденным, и встает на ноги, внутренне

морщась от того, что при этом хрустят колени.

- Ничего. Я... может, ты пропустишь это сегодня, а? Мы проведем тихий вечер дома.

- Я никогда не пропускаю бинго, - говорит Линда, нахмурившись.

- Ну, один вечер тебя не убьет, правда?

- Да что с тобой такое, Сэм? Ты выглядишь больным. Что-то случилось?

Голос Уайлдера заполняет его голову, как музыка в лифте, спускающемся в темноту: Если бы вы остались с ней, она была бы вынуждена наблюдать, как от вас

отваливаются кусочки и фрагменты тела, пока вы не превратитесь в говорящий

скелет. Это было бы для нее гораздо более травматично, чем ваше внезапное

"исчезновение", вы не находите?

- Нет. Ничего страшного, - бормочет он и отрывается от стола.

Он пробирается в темную гостиную, подгоняемый взволнованным вздохом жены, и

включает телевизор. Белый шум заполняет его голову, словно разъяренные осы.

Дрожащими руками он открывает тумбу под телевизором и, прищурившись, пытается разобрать названия видеофильмов, сложенных друг на друга неровными

стопками. Наконец он находит то, что искал, и, изо всех сил стараясь не обращать

внимания на жуткие картинки на обложке, засовывает кассету в зияющее отверстие

видеомагнитофона.

Сухо сглотнув, он щелкает кнопкой на пульте и устраивается в кресле. Его кости

становятся похожими на хворост, когда он пытается устроиться поудобнее.

На экране в мрачных черно-белых тонах он наблюдает за черной машиной, сворачивающей на кладбище, и задается вопросом, действительно ли он должен

быть именно там. На кладбище.

Мертвый.

Похороненный.

Пищей для червей.

Он вздрагивает, его грудь сжимается при мысли об этой черной машине, поджидающей его утром у дома, словно терпеливый стервятник.

Они приедут за тобой, Барбараааааа.

Он выключает телевизор, вздыхает и кашляет, отхаркивая кусочки коричневой

пергаментной материи. Морщится при виде того, как они наматываются на его

перевязанную руку.

Он заставляет себя проглотить комок страха.

Они не могут причинить мне вреда, не так ли? Я же мертв.

Эта мысль не приносит ему утешения, пока он сидит там один, окутанный тенью.

***

Рассвет тихо вползает в мир, и Сэм с придушенным криком выныривает из сна.

Комната светится туманным оранжевым светом, который при любых других

обстоятельствах мог бы показаться теплым, успокаивающим, но сейчас он похож на

отраженный свет погребального костра.

Проклятый Уайлдер, с досадой думает он, я должен остаться с Линдой. Бог

свидетель, она и в лучшие времена бывала тираном, но... я все еще люблю ее! Это

редкое признание заставляет его убедиться в том, что он почувствовал удар своего

гнилого сердца, но, возможно, это было не более чем воспоминание.

Он медленно, осторожно поднимается на ноги под хор щелчков и тресков и на

негнущихся ногах идет на кухню. К счастью, Линда еще спит. Он помнит, как она

вернулась домой, как прикоснулась губами к натянутой мертвой коже на его лбу.

Вместо того, чтобы разбудить его, она решила оставить его спать в гостиной, и

теперь он впервые за много лет тоскует по ней. Боль становится почти физической, вызывая в его сознании сомнения в обоснованности утверждений Уайлдера. Если он

может чувствовать горе, потерю, любовь... разве это не делает его живым?

Нет. Он смотрит на свою перевязанную руку, на пятна на марле. Он думает о своих

отрезанных пальцах, выброшенных, как обрезки ногтей, без малейшей боли. Его

нервы мертвы, в этом нет сомнений, и скоро он сбросит кожу, как змея, лишится

своей личности и станет просто трупом, выставленным на всеобщее обозрение и