Человек, который стал богом

— Не знаю, — улыбнулась Меридиана. — Подожди десяток-другой лет. Если в моём лице, в моей фигуре, в моей душе ничего не изменится, значит это и есть путь к бессмертию. А если через двадцать лет начнут появляться морщины, начнут седеть волосы, появится одышка — значит, я всего лишь оттянула наступление старости.

— Отложить старость на двадцать лет — это уже великое чудо.

— Если хочешь читать эту книгу — читай здесь. Из пещеры её выносить нельзя. Записывать что-то я тебе тоже не разрешаю. Не хочу, чтобы ты у меня кусок хлеба отнял.

— Я не буду знахарем. Если ты просишь — я обещаю не переписывать рецепты. Мне бы только понять свойства растений, сущность врачевания тела и души.

Наивность монаха вызывала улыбку Меридианы. Всего лишь понять сущность мира. Этот большой ребёнок даже не понимает, на что замахивается.

Часть 7

Через пять месяцев после начала эксперимента нам разрешили спиртное. И не просто разрешили, а решили устроить для нас вечер эмоциональной разгрузки.

Мы целый день потратили, чтобы переоборудовать уголок отдыха персонала в подобие кафе. Нас снабдили цветной бумагой и кусками черной ткани. На столики поставили канделябры, сделанные под старину. Лампочки-свечи мерцали как настоящие свечи девятнадцатого века. Дальний уголок комнаты отдыха осветили специально доставленными цветными мини-прожекторами.

В шесть вечера появился, точнее появилась бармен. Она была ошарашена необычностью заказа и тем, что ее машине не дали заехать во двор института. Еще предупредили, что по институту она может перемещаться только в сопровождении охранника.

Кто и зачем ее так напугал — не знаю. Я никогда не видел охранников, кроме как у входа. Пришла она к нам, кстати, в сопровождении двух лаборантов, которые тащили ее сумки.

В половине восьмого — за пол часа до начала торжественного вечера — приехала танцовщица из ночного клуба. Главное украшение вечера.

Барменша переоделась и предстала перед нами в ослепительно белой кофточке с короткими рукавами и красной клечатой мини-юбке. На шее у нее был маленький красный галстук — из той же ткани, что и юбка.

Мы тоже приоделись, но…

Прежде чем объявить о начале торжественного вечера, барменша удивленно спросила — почему мы в таких странных чепчиках?

Оскар, не моргнув глазом, объяснил, что это у нас такая традиция. И тогда вечер начался. Барменша рассказывала о слабоалкогольных коктейлях, готовила их на наших глазах и давала пробовать.

Мы были готовы употреблять и не слабоалкогольные, но у барменши были четкие инструкции.

Появилась танцовщица, в ультрамаринового цвета миниатюрной юбочке и в такого же цвета бюстгальтере. На голове у нее было украшение-корона из перьев а-ля хеллоуин.

Она чудесно станцевала, заставив нас забыть о наших проблемах и о странностях нашей жизни.

Уходить «за кулисы» ей было некуда — переодевалась она в процедурной — так что мы без труда уговорили ее присоединиться к нам.

Тут-то и произошел казус, потянувший за собой цепочку важных событий. Танцовщица спросила — почему мы не снимаем такие странные чепчики?

Если бы она спросила это у Оскара — нашего острослова, умеющего выпутываться из любых ситуаций, то никаких бы последствий столь наивный вопрос не вызвал бы. Но в этот момент Оскар любезничал с барменшей. Танцовщица — совершенно случайно — обратила свой вопрос к Эрику, который в последнее время пребывал не в самом лучшем расположении духа. И он без того, чтобы подумать — какую реакцию вызовет его правдивый ответ — простодушно сказал, что под шапочками датчики, контролирующие работу мозга.

— Зачем? — изумилась танцовщица.

Эрик отвечал, что в институте изучают работу головного мозга.

— Как? — танцовщица не могла понять связь между изучением головного мозга и датчиками под нашими шапочками.

Эрик пожал плечами и объяснил, что датчики фиксируют всё, что происходит в мозгу, и передают в специальный центр на втором этаже.

— Зачем? — снова повторила она.

— Там эти данные анализируют.

— Что можно узнать таким образом?

— Все, — просто отвечал Эрик. — Даже то, что мы видим во сне и наяву.

— И вас заставили надеть эти шапочки на этот вечер?

Она полагала, что датчики — это принадлежность шапочки, а не головы.

Эрик отвечал, что наши мысли контролируют 24 часа в сутки, 7 дней в неделю. Но на этом вечере ему хочется забыть об этом.

Танцовщица была потрясена. Наверное, она представила себе, что она на сцене 24 часа в сутки, 7 дней в неделю.

— Как же можно жить так? — она повернулась ко мне.

— Первые месяцы сложно. Потом привыкаешь, — влез я. Мне стало любопытно, какова будет реакция наивной девушки? Продолжит расспросы или будет молча пытаться упаковать услышанное в свое миропонимание?

Танцовщица открывает рот и смотрит на нас с ужасом. Услышанное выходило за рамки ее воображения.

Оскар подскочил и галантно пригласил танцовщицу станцевать с ним какой-нибудь танец — чтобы отвлечь. Не получилось. Тогда мы попросили сделать для нее коктейль покрепче. Ей-то ведь можно. Окружили ее и стали расспрашивать о жизни танцовщицы.