Человек, который стал богом

Мы просыпаемся — у каждого из нас отдельная комнатка — бывшая больничная палата на четвертом этаже корпуса «F» — и нам объявляют — сегодня готовите себе еду сами. В столовой все уже подготовлено, включая меню, в котором зафиксировано, что мы должны приготовить. Иначе бы ограничились омлетом с кофе…

Вечером доктор Анна — делится первыми результатами: зарегистрированы новые эмоции. Еще один кирпичик в взводимое здание искусственного интеллекта.

Доктор Анна относится к нам как к детям. Даже в выходные приходит. Она — один из руководителей проекта. Ученый с мировым именем. И очень не любит, если при обращении к ней, добавляют «профессор». Говорит, что сразу ощущает, словно попала на официальную церемонию. «Либо церемонии — либо работа» — объясняет она.

Нам показывают фильмы ужасов и регистрируют нашу реакцию. Фильмы мне кажутся скучными — убогие сюжеты преследуют две цели — нагнать страха и продемонстрировать побольше крови. Но мы все биологи, вид крови нас не пугает. Вид монстров — тоже. Аналитики разочарованы. Объясняют такое наше отношение к фильмам ужасов тем, что мы находимся в условиях групповой изоляции и под воздействием значительных стрессовых нагрузок.

Комедии нам нравятся больше, но аналитики разочарованы. Как это ни странно, комедии не вызывают сильных эмоциональных всплесков. Лео сходу придумывает объяснение: у кого из мозга электроды торчат, тот над клоунами не смеётся.

Однажды нам предложили перемыть полы нашей части корпуса «F». Возможно, хотели вызвать у нас злость. Получилось плохо. Мы, конечно, были не в восторге от такого поручения, но злились, наверное, недостаточно. Слишком дисциплинированны.

Давали слушать музыку. Пришли к выводу, что мы недостаточно музыкальны. Даже комедии давали большую эмоциональную нагрузку.

Заставили нас самих стирать. О чистоте постельного белья и всего, что есть в комнатах, заботится комендант. Для мелкой стирки нам поставили стиральную машину.

В один из дней привели пожилую женщину — кажется — кореянку — которая познакомила нас с азами утраченного искусства ручной стрики. Главное — тщательно тереть загрязненные места — тканью о ткань. Лео вспомнил, что видел в музее специальные приспособления прошлого — стиральные доски. Женщины терли грязную одежду об эти доски, на которых были сделаны специальные неровности.

Мы еще не закончили «большую постирушку», как появилась доктор Анна и рассказала, что предварительные результаты удручающие. Он-лайн сканирование показывает, что все мы считаем эту затею идиотской, а занятие стиркой — нудным. Но злимся мало. Эмоциональный фон низкий. Подробности завтра, когда все будет расшифровано. Кое-то из наших сегодняшних ощущений и эмоций безусловно будет использовано.

Рон хихикает — раз уж у нас такая большая стирка, давайте мы и ваше бельишко постираем. Доктор Анна оценивает его слова серьезно, или делает вид, что серьезно. Во всяком случае, задумалась. Потом спросила, если ли у кого-либо из нас опыт в ручной стирке женского белья? Мы приходим в восторг от такого вопроса и отвечаем, что эта тема требует всестороннего и обстоятельного изучения.

Накаркали. Через день нам приносят две больших корзины женского белья. Доктор Анна с гордостью объясняет, что все женщины нашей лаборатории приняли участие в заполнении этих корзин.

Мы стираем, пытаясь догадаться, чьи это трусики, чьи лифчики. Кто-то отправил к нам в стирку теплые панталоны, хотя сейчас не сезон для такого белья. К концу стирки мы острим на тему — как наши женщины потом разберут — где чье? Никаких меток нет, а все эти трусики и лифчики похожи один на другого. Может, проставили метки, которые мы не видим?

Доктор Анна появляется довольная. Они регистрировали высокий уровень эмоциональной деятельности. И не стоит нам мучиться детскими вопросами— как женщины будут свое белье узнавать. Свое узнают, на то и женщины. Что не узнают — разыграют по жребию.

Когда мы отсмеялись, доктор Анна констатирует — сильные положительные эмоции читать легко и приятно. Рон приближается к доктору и на ушко говорит ей громким шепотом — чтобы слышали все — что знает еще одну исключительная возможность дать нам испытать положительные эмоции. Доктор вопросительно смотрит на него. И тогда Рон громко объявляет, что имел ввиду:

— Две бутылки виски — и у вас масса нового материала для исследований!

Мы смеемся. Спиртное пока запрещено. Биологи боятся — опасаются перегрузки каналов связи биологической и кристаллической памяти. Профессор Хенк рисовала нам графики воздействия, приводила данные опытов на животных.

— Человек еле-еле научился ездить на велосипеде. Первый раз сделал круг по стадиону, не упав. Так стоит ли ему наливать перед следующей поездкой стакан виски?

Мы согласны с такой постановкой вопроса, но мы уже не «еле-еле». Мы уже легко переносим зрительные и звуковые образы в новую память и научились управлять ими. Мы научились работать с большими объемами информации.