Человек, который стал богом

Увожу Анну пить кофе. Спустя пять минут возвращаемся и застаём необычайную картину — Лео и Сабина посреди зала аналитиков, который имеет осень скромные размеры, пытаются танцевать, Возможно вальс. Оба двигаются ужасно. Лео — из-за того, что боится наступить на подол платья, а Сабина потому, что танец — это последнее, что интересует её в эту минуту. У неё измученный, но довольный вид. Через несколько секунд танец заканчивается, народ начинает расходится, шумно обсуждая произошедшее. Я не могу понять — каковы результаты. Подбегаю к Лео.

— Всё в порядке. Я был уверен, что получится.

— Получилось? — Анна подскакивает к нам. У неё обиженный вид, мы пропустили самое главное, пока пили кофе.

— Как это получилось? Неужели из-за платья?

— Доктор Анна, — снисходительно говорит Лео. — Платье тут не при чем. Отвлекающий маневр. Приманка для легковерных. Из-за этого платья вся лаборатория, затаив дыхание, наблюдала за ней и гадала — сработает — не сработает. Сабина очень эмпатична. Сопереживания окружающих для неё невероятно важны. И когда она увидела, что все остались из-за неё, что все проживают за неё, то сделала требуемый рывок.

— Платье откуда?

— С киностудии. Одолжили на пару дней — во имя науки. Пора возвращать.

Он звонит Лизе — чтобы приходила, и отправляется вслед за Сабиной — собирать платье.

Следующий день посвящен Лео. О его опыте с Сабиной вспоминают мало. Более пытаются понять, как в его голове уживаются две личности. Утром проверили его IQ и получили сенсационное значение — 190! Лео очень доволен и потихонечку пытается взять руководство исследованиями в свои руки. Спокойно, и даже с некоторым удовольствием, он отстаивает абсолютную безопасность тех опытов, которые предлагает провести.

— Никаких намеков на раздвоение личности или на перегрузку сознания. Эмоциональный фон стабилен. Мое сознание остается доминирующим. Я могу переключаться на загруженное сознание, это примерно тоже самое, что говорить на другом языке. Есть родной язык, на котором я говорю свободно, могу выразить любые мысли, в состоянии вести длительную беседу. Есть языки, которые я выучил. В среде этих языков не чувствую себя так же свободно, как и среде родного языка, могу практически все.

Лео просят продолжить выступать как бы от моего имени. Он кивает и продолжает развивать начатую тему. Теперь он говорит несколько иначе, стал использовать больше сравнений. Я напряженно вслушиваюсь, пытаясь узнать собственную манеру говорить. Это сложно, я же никогда себя со стороны не видел. Но замечаю, что на меня стали посматривать чаще — сравнивают, узнают.

Выступление Лео продолжается более часа. Я замечаю новые штрихи и особенности в его повелении. Он стал более уверенным и настойчивым. Ему сложно возражать, у него появился талант несколькими словами уменьшать значимость задаваемого вопроса, превращать сказанное другими во второстепенное.

В конце выступление он предлагает повторить опыт — имплантировать в его мозг, в его биоэлектронную часть, содержимое биоэлектронного мозга Оскара.

— Буду триедин, как христианский бог, — смеется он. — И тогда — к радости христиан всего мира — мы сможем говорить, что нас вдохновило Святое писание…

Меня передёрнуло от этих слов. Другие отнеслись к ним, как к шутке. Может быть, неудачной, но шутке. Но я понимал, Лео не шутил.

Мы с Оскаром поддержали Лео, и через два дня состоялось ещё одно копирование разума.

Тот вечер я провёл с Майей. Она была неожиданно задумчива и, казалось, напугана этим экспериментом. Я понимал, что её пугало, но старался обходить эту тему. Ждал, пока она сама начнёт. И дождался.

— Что знает Лео обо мне? Всё, что знаешь ты?

— Знать мало. Есть разница между знаниями и убеждениями. Он знает, что я люблю тебя. Именно, знает. Его сердце не будет учащённо биться при твоём появлении. Вопрос, что будет с тобой через три месяца его волнует не более, чем, что будет с Сабиной или Дашей через эти самые три месяца. К тому же, в отношении той части его разума, которая связана со мной, есть только прошлое. В ней нет будущего. Моя копия не знает, что я сейчас у тебя. И не узнает.

— Лео ей расскажет, — кисло улыбается Майя. — Тебе не становится жутко от того, что часть твоей души — это и часть его души?

Я стараюсь не акцентировать своё внимание на этом. Я не рассказываю Майе, что помимо копией биоэлектронной части моей души, у нас с Лео общая область внешней памяти, помеченной четырьмя котиками и попугаем. Что если я не включу мысленную блокировку, то он будет слышать наш разговор. Впрочем, можно и иначе. Я снимаю электронный чокер и щёлкаю расположенным на нём выключателем. Теперь ко мне никто подключиться не сумеет.

— Почему ты раньше этого не сделал? — Майя чуть не подскакивает. — Снимай сразу же, как только приходишь ко мне! Я не хочу быть объектом изучения!

Я качаю головой.

— Не удастся. Так или иначе — будешь. Чокер я могу снять, а вот вытащить электроды ты не можешь… Терпи.