Человек, который вышел за сигаретами

На заднем дворе гостиницы было уже темно. Только под козырьком служебного входа горела лампа. Прореха в металлической сетке едва угадывалась с шестого этажа, но тропка в зеленой траве, подсвеченная мертвенным белым светом, была видна.

– Готова? Тогда пошли.

Скользнули парой черных теней сквозь дыру, мимо потерявшей пестроту помойной кучи. Вышли к бесконечной черной стене. Рики включил зажатый в кулаке маленький, но яркий фонарик – луч пометался, высветив одну за другой запертые двери. Одну, вторую, третью… Стоп! Створка была чуть приоткрыта. Буквально на сантиметр.

– Подожди, – Чико отодвинула напарника, протянула руку, вытащила что-то зажатое в двери, – посвети-ка.

Она повертела в пальцах синенький цветочек фиалки, бросила под ноги:

– Нам не сюда.

Забрала у Рики фонарик. Пошла дальше вдоль стены, скребя каменную черноту иглой света. Остановилась:

– Здесь.

Еще одна дверь. Такая же, как предыдущие. На взгляд, ее не открывали последние полвека. Рики потянул створку за повисшую на одном гвозде ручку, проржавелую, шершавую. Что-то упало на землю. Луч зажатого в женской руке фонаря метнулся следом, высветил смятый желтый цветочек: пять лепестков, длинное жало пестика, такие растут повсюду на кустах. Он забыл, как они называются: гибискус, вроде. Его подруга Карма – большой знаток ботаники – постоянно рассказывала что-то о нарциссах, астерискусе или лаванде. Он слушал, кивал с полуулыбкой, но не запоминал. Пустое.

Дверь открылась беззвучно, несмотря на свою толщину и визуальную тяжесть. Рики тронул мощную старую петлю, растер в пальцах, поднес к носу: ясно – машинное масло. Но как Чико угадала, что им нужна именно эта дверь? Или она знала? Знала? Знак? Цветочек? Вспомнилась детская игра. Где и когда он играл в нее? Неважно. «Я садовником родился, не на шутку рассердился, все цветы мне надоели, кроме… – едва слышным эхом прозвучал в голове детский голос. Кроме гибискуса? Или как там его.

Они вошли, тщательно закрыв за собой дверь. Если кто-то идет следом, незачем приглашать его к игре. Забрав у Чико фонарик, он подкрутил его – луч стал менее ярким, но более рассеянным. Окна здесь отсутствовали, и, если бы не это крохотное светило, мрак в нешироком затхлом коридоре был бы полным. Идти можно было как вправо, так и влево. Разделиться не получится: одному придется остаться в абсолютной темноте. Но раз Чико нашла вход, пусть определит и маршрут. «Ей виднее», – подумал Рики и мысленно усмехнулся этому неприложимому к окружающей тьме слову. Трудно предполагать, что они первыми посетили заброшку. Конечно, сюда наведывались «следопыты», скорее всего подростки – предаться радостям бытия подальше от надзирающего ока взрослых. Стены коридора были расписаны неизвестными художниками, предпочитавшими творить с помощью баллончика краски. Луч фонарика выхватывал нечитаемые «руны», какие-то вампирские рожи или просто геометрические фигуры, наложенные друг на друга, переплетенные то ли в конвульсиях, то ли в совокуплении.

– Туда, – Чико махнула влево.

Коридор вывел их в гараж. Кроме как гаражом, этот зал не мог быть ничем. Тут были выездные ворота, запертые, Рики проверил, и пара колымаг, на спущенных колесах. Рыжий микроавтобус и зеленый грузовичок-фургончик, оба годов шестидесятых прошлого века, с некогда милыми харизматичными мордахами, а ныне без лобовых стекол, с битыми фарами, замусоренными, покоцанными сидениями. Чико сразу метнулась к микрику, открыв дверцу: «Свети, давай!» – стала шурудить в бардачке, разгребать пивные банки, чипсовую упаковку и, бог весть, какой еще хлам. Рики не задавался вопросом: что она ищет, и уж тем более не собирался спрашивать об этом прямо сейчас. Что-то едва слышно щелкнуло. На самой грани слуха. Но он услышал, и сжал плечо напарницы. Она подняла глаза. Он приложил палец к губам. Шелест. Где-то в коридоре, из которого они вышли сюда. Крыса? Возможно. Человечьи шаги? Пожалуй. Кто-то идет, стараясь не издавать не звука. Но мусор под ногами не дает ступать абсолютно беззвучно. Фонарик потушен. Две фигуры шмыгнули под ржавое брюхо древней машинюшки. Застыли, почти не дыша.

В проеме заплясал свет, потянул черные изломанные тени, закружил их, бросил на стены. Кто стоял за фонарем не разглядишь, особенно если смотреть, лежа щекой на бетонном полу, да еще прямо из-за колеса микрика. Неизвестный постоял на пороге, прислушиваясь, обошел гараж – шаги прохрустели в сторону фургончика, клацнула дверца, что-то просыпалось на пол, потом звук приблизился, свет языком потянулся к микроавтобусу. Еще немного и он нырнет под него, выхватив два человеческих силуэта.