Человек многоликий

Романтичная Тома: (несколько уплывает) ... и Гелиос мерещится в лесу за ней... Ну, хорошо, день я могу тебе отдать, но ночи, извини, мои! Невозможно видеть ковш Медведицы и песочные часы Ориона, опирающиеся основанием на Тельца — вот он, мой Гелиос! — и не писать стихи, его прославляющие.

Практичная Тома: Будь по твоему, но обещай мне, что если рифма не будет приходить к тебе сразу, и тобой овладеет задумчивость, незаметно переходящая в сонливость, ты не станешь идти поперек этого желания, а покоришься...покоришься ему... обязательно...

Романтичная Тома: (впадает в гипнотическое состояние)

Конец

В заключение этой сценки корова Тома надевает на себя символ соборного «я» — табличку с надписью «Корова Тома» и короной над ней — и, обращаясь последовательно к Романтичной Томе и Практичной Томе, произносит интегрирующее заклинание:

— Я — корова Тома. Я — Романтичная Тома; Романтичная Тома — это я. Я — практичная Тома; Практичная Тома — это я.

Упражнение 20. Сочините письменно или отыграйте устно диалоги между своими конфликтующими субличностями — похожими на представленные ниже, а также несколькими парами по своему выбору. По окончании сценки обязательно произнесите интегрирующее заклинание от имени своего соборного «я».

1. Легкомысленное «я» и осторожное «я».

2. Надежное «я» и своенравное «я».

3. Романтик и Прагматик.

4. Обещатель и Исполнитель.

5. Невинное Дитя и Опытный Мастер.

В результате подобного рода частично управляемых взаимодействий между субличностями происходят интересные эффекты: выплывают неожиданные для человека подробности, проливающие свет на ранее непонятные особенности поведения субличностей, объявляются теневые субличности, добровольно называющие у микрофона свои имена, открываются схемы (сюжеты) взаимоотношений между субличностями и незаметно, но весьма существенно меняются сами субличности, и смягчаются их отношения друг с другом.

Но, может быть, самое главное заключается в том, что в психике в целом устанавливается новый, более здоровый климат, в котором часть существенных (внешних и внутренних) проблем человека исчезает раз и навсегда, причем без какого-то ни было усилия с его стороны.

Умение без труда, как бы полусознательно отслеживать выходящие к Главному микрофону субличности и «ловить» тонкости их отношений друг с другом требует от человека особого, тонкого внимания к себе и приходит далеко не сразу — не без этого умения говорить о сколько-нибудь серьезной сознательной и эффективной работе над собой не приходится. До тех пор, пока человек легко произносит слова типа: «Я не знаю, что это я тогда так разошелся ... наверное, это был не я», — его работа над собой по сути еще не начиналась. Человек, реально вставший на путь самосознания и владения собой, распознает активность «не тех» субличностей не через существенное время после их выступления у Главного микрофона, а еще на подходе к нему. И, как ни странно, это умение означает не увеличение, а, наоборот, резкое уменьшение внутреннего напряжения человека и возможность сосредоточить свое внимание на действительно интересных вещах, а не на удивительно однообразных и до смертельной тоски знакомых играх своих домашних животных и постоянного населения зоопарка.

Глава 7 СОБОРНОЕ «Я»

«И он не знал на свете большей радости, чем называть ее по имени.»

И. Калинников

Традиционный научный способ изучения объекта заключается в том, что этот объект максимально деликатно и бережно умерщвляется, затем разбирается на части (а там, где не разбирается — распиливается на куски или раздирается на клочья), которым ученый-исследователь дает названия, после чего собирает обратно в красивое чучело (при желании — заводное), которое становится предметом его гордости и ценным экспонатом на научных конференциях, а в остальное время — украшением его жизни.

Однако человеческая психика представляет собой крайне неудобный объект для такого рода традиционного научного подхода. Во-первых, если ее убить, в руках не останется просто ничего, так что исследователь вынужден работать с живыми объектами, а это очень неудобно и часто неприятно. Во-вторых, все объекты очень индивидуальны, так что понятие «нормы» расплывается до невозможности, и в третьих, объект по мере его изучения быстро и кардинально меняется, так что сделанные на основе наблюдений выводы в принципе ненадежны — ибо не учитывают изменений в объекте, происходящих по ходу этих наблюдений и совершающихся в прямой связи с ними. А если к этому добавить еще и высокий уровень субъективности наблюдений, связанный с тем, что исследователь изучает самого себя, и несовершенство как языка описания, так и инструментов наблюдения, то становится понятным, как мало остается от «подлинной науки» в процессе самопознания и самосовершенствования, и как много здесь имеется возможностей для подтасовок, самообмана и самообольщения.