Человек может

Первой, как всегда, все узнала Лида. Оживленная и похорошевшая, мило сморщив губы, она рассказывала в коридоре:

— Такой ужас! На двадцать миллионов рублей! Директора фабрики — мужа Лены Санькиной — поймали на Северном полюсе. В Ан-тар-кти-де. Он прятался среди эскимосов. У него нашли чемодан, а в чемодане — только золото и драгоценные камни. Будет суд… Такой ужас! Оказывается, когда клеили платья, оставалась материя. И эту материю они продавали. А деньги клали в карман.

— Что же, у них свой магазин был, что ли?

— Нет, на толкучке, через спекулянтов. Я, например, сама всегда покупала у спекулянтов…

Лене в эти дни казалось, словно кто-то внутри все делает за нее — ест и пьет, ходит и отвечает на вопросы, но при этом делает только то, что необходимо, — четко, спокойно и целеустремленно. Ее вызвали в Министерство внутренних дел, в отдел борьбы с хищениями. Разговаривал с ней тот самый молодой майор, которому она некогда рассказывала о письме Маши Крапки. Он немного располнел и выглядел очень представительно — большой, плотный, в отлично сшитом сером костюме с красным галстуком.

— Садитесь, пожалуйста, — пригласил он Лену. — Давненько мы с вами не виделись.

Майор помолчал, обошел стол, сел на стул перед Леной, сложив руки — пальцы в пальцы — на коленях.

Лене показалось, что пальцы у него очень напряжены.

— На меня возложено тяжелое поручение, — сказал майор неохотно. — Но ничего не поделаешь… Пригласили мы вас сюда не для этого… Но я только что узнал, что ваш муж…

— Умер? — догадался кто-то внутри Лены и сказал это вслух.

— Нет, разбился.

— Как?..

— Трудно сказать. Он свалился в Терек. Его понесло водой и сильно побило о камни.

— Где он сейчас?

— В Дзауджикау. Орджоникидзе. Владикавказ.

— Мне можно туда поехать?

— Конечно. Но, перед тем как вы уедете, я хотел вам задать несколько вопросов. Сможете вы сейчас мне ответить на них?

— Да, смогу, — ответил кто-то внутри Лены.

— Вы знали, куда и зачем уехал ваш муж?

— Нет.

— Перед своим отъездом он дал вам какие-нибудь деньги или ценности?

— Да. В чемодане среди своих вещей — укладывал их он — я позже увидела деньги — четыреста с чем-то рублей. Гонорар, который я принесла за день до этого.

— Значит, вы ушли от мужа до его отъезда?

— Да.

— Почему?

— Он этого потребовал.

— И вы, уходя, не спросили у мужа, что он собирается делать?

— Нет. Мне показалось…

Лена умолкла.

— Что вам показалось?

— Мне показалось, что он хочет… что он хочет покончить с собой…

— Почему вы это решили?

— Не знаю. Я этого не могу объяснить. Он сказал, что в комнате пахнет жареной рыбой, и у него в глазах…

Лена опустила голову.

— Вы ссорились перед этим?

— Нет.

— И вы, решив, что муж ваш может покончить жизнь самоубийством, ничего не сделали для того, чтобы помешать этому?

— Нет, — сказала Лена.

— Почему?

— Не знаю. Я ничего не знаю…

— Успокойтесь. Выпейте воды, — предложил майор, наполняя стакан.

— Я не волнуюсь, — сдержанно ответил кто-то внутри Лены.

— Тем лучше. Тогда скажите — вы знали о том, что у вашего мужа не все благополучно? Что он запутался в очень предосудительных комбинациях?

— Нет. Я ничего не знала.

— И не подозревали?

— Нет. Как бы я могла жить с человеком, которого подозреваю?

— А как вы могли жить с человеком, о котором ничего не знали?

— Так получилось.

— Вас посещали какие-нибудь знакомые?

— Нет.

— Никто не приходил к вам в дом?

— Нет.

— Даже ваши товарищи и подруги?

— Да, даже мои товарищи, — безучастно ответила Лена.

— А такого человека вы когда-нибудь видели?

Майор вернулся на свое место за столом, вынул из ящика папку, а затем подал Лене фотографию формата почтовой открытки.

— Видела, — сказала Лена. — В театре. Он разговаривал с Максимом Ивановичем.

— О чем?

— Не знаю.

— Против вашего мужа выдвигается обвинение в соучастии в хищении социалистической собственности, — сказал майор твердо и холодно. — Предварительные материалы следствия показывают, что это обвинение имеет более чем серьезные основания. Сейчас вы можете поехать в Дзауджикау. Но когда вернетесь, вам придется ответить еще на целый ряд вопросов. Желаю вам успеха.

…Мелкий серый дождик покрыл Дзауджикау тонкой водяной пленкой.

В гостинице не было мест — в эти дни в городе проходило совещание передовиков-колхозников. Лене посоветовали снять комнату в частном доме и назвали несколько адресов. Она выбрала первый попавшийся: старый, сложенный из мелкого кирпича дом с мезонином. В мезонине ее и поселили.

В комнате стоял ясно ощутимый запах сырости, мышей, старых книг. Из углов медленно выползали сумерки.

Лена открыла дверь на балкон и, не снимая пальто, вышла на узенькую деревянную площадку. Мокрые железные балясины перил были насквозь разъедены ржавчиной. Проделанные коррозией углубления напоминали уродливые язвы. В склизких деревянных перилах торчал большой источенный ржавчиной гвоздь. Лена поспешно вытерла платком пожелтевшие пальцы.