Человек может

«Я считаю, что в конце концов дело с разводами должно быть упрощено и приближено к фактической жизни. Это осчастливит многих советских людей, дети получат имена отцов, будет наведен порядок в брачных делах».

А как же быть в самом деле? — думала Лена. — Если люди женились потому, что полюбили друг друга… А потом оказалось, что не любят… Можно ли мешать им развестись?.. Я вышла замуж… И предположим, Максим Иванович не был бы таким… Был бы хорошим человеком. И правдою было бы все, что он говорил о своих чувствах. Что же — потом, если я его не любила, если напрасно, если по ошибке, если по недоразумению вышла за него замуж — я бы не могла с ним развестись?..

Чтобы разобраться в этом, Лена по привычке, которую воспитал в ней Бошко, прежде всего отправилась в библиотеку — выяснить, что сказано по этому поводу у классиков марксизма-ленинизма.

— Подберите мне, пожалуйста, что есть у Маркса, Энгельса и Ленина о семье, — попросила она редакционного библиотекаря.

Блокнот Лены заполнился выписками. Маркс говорил, записала она, что «…всякое расторжение брака есть расторжение семьи и… даже с чисто юридической точки зрения положение детей… не может быть поставлено в зависимость от произвольного усмотрения родителей, от того, что им заблагорассудится. Если бы брак не был основой семьи, то он так же не являлся бы предметом законодательства, как, например, дружба».

Но, с другой стороны, Энгельс писал: «Если нравственным является только брак, заключенный по любви, то остается нравственным только такой, в котором любовь продолжает существовать».

«Законодательные органы обязаны считаться с чувством любви», — записала Лена в своем блокноте.

Григорий Леонтьевич без особого интереса отнесся к предложению Лены — написать статью о разводах.

— Я думал, что вас привлечет наша магистральная тема: бытовое обслуживание трудящихся. Но я не против. Нужно только посоветоваться с редактором.

…Лена долго думала над названием своей статьи и, наконец, решила назвать ее просто «О любви и… разводах».

Начала она так: