Человек на балконе

Вот и все, что девочка-Эксель тихо, как бы стесняясь, произнесла. Бедолага моя, святая блядища Элли. Одевшись, я вдруг осознал, что очень сильно хочу ее увидеть — растоптанную, в помаде. Но когда, через некоторое время я стоял в ожидании возле дома Гриффит, где остановился Куильти, она вышла ко мне совсем не потрепанной, а какой-то жалкой, вся в слезах.

— Что случилось? — тревожно спросил я.

— Поехали. Поехали, — захлебываясь слезами, говорила она.

Рыдала она то ли от злости, то ли от обиды. Я обнимал ее и принюхивался. Тревожное оживление. Что-то там произошло странное, но мне, наверное, уже никогда не будет суждено это узнать. Со мной не произошла самая великая драка моей жизни. Через две недели семестр закончился и Куильти уехал вновь покорять Москву, а вместо него приехал старенький и совсем какой-то интеллигентный Александр Митта. Шлейф Смехова еще какое-то время витал в воздухе нашего маленького университетского городка. Девушки вспоминали его с обожанием. А я много думал над тем, что же произошло между ним и Элли, я придумывал для себя всякие сценарии, возможные и фантастические, изнуряя себя бессмысленными догадками, пока не наступила зима.

Ветер кончился. Я подхожу к зеркалу и смотрю на свой шрам. Нет, ну нужно ли было объезжать полсвета и попадать там в разные передряги, чтобы в конце концов приехать домой и заработать себе тут шрам? Дело было пьяной февральской ночью в Алматы, кто-то затащил меня в один из этих мерзких «Стаутов». (Дети мои, не ходите гулять в «Стаут», место это полно обостренных дьявольских слуг.) И снова из-за какой-то девахи я оказался у входа в кабак напротив двух агрессивно настроенных джентльменов. «Джентльмены, прекрасная ночь!» — хотел сказать я, но речь моя была прервана оглушающим пином и последующей темнотой в глазах. Очнулся я уже в челюстно-лицевом отделении, где молодой, кажется, только выпустившийся, и немного подвыпивший врач зашивал мою бровь толстыми черными нитками. «Брат, жить буду?». «Заживет!». Искрометный диалог. Теперь над правой бровью моего лица красуется длинный косой шрам как вечное напоминание о той безумной ночи. И о человеческой глупости, как непременной составляющей этой глупой вселенной. Я люблю безумие. Иногда я ненавижу себя за этот шрам, иногда люблю его и красуюсь им, а иногда, очень изредка, он будит во мне воспоминания о том, как больно получать свой первый в жизни удар.

13

Вчера, уже ближе к вечеру, случайно наткнулся на улице Калинина на своего однокурсника, турка по имени Салим, с которым учился в Вермонте. Уроженец Стамбула Салим довольно успешно работает в международной макроэкономической стат-компании и приехал в Казахстан на полгода изучать наш инвестиционный климат. Столь неожиданная встреча напомнила мне о моей прошлой жизни и всколыхнула мириады отчетливых воспоминаний, о которых я напишу как-нибудь в другой раз. Сегодня я хотел бы вновь поведать вам о таинствах женского очарования и об устройстве современного общества.

В компании с Салимом по улице шла его коллега, симпатичная итальянская девушка, назовем ее Джулиана. Высокая, загорелая, с темными карими глазами и волнистыми волосами она была одета в некое подобие длинной узорчатой юбки и легкий коричневый женский пиджак. Поговорив немного с Салимом, я пригласил их обоих добить теплый воскресный вечер в ближайшей кофейне, на что те охотно согласились. Усевшись за небольшой столик в уютной летке, мы разговорились о прошлом, настоящем и будущем.

— Удивительная страна Казахстан! Не ожидал, честно говоря, увидеть здесь такого быстрого экономического развития, — восторженно говорил Салим. — Многие ведь думали, что лидерами в регионе станут узбеки!

— А что ты ожидал здесь увидеть, друг? Кучку волосатых обезьян на велосипедах? Это в тебе ваш турецкий империализм сейчас говорит. Живем нормально, но могли бы жить гораздо лучше. В стране все решает один человек и процветает коррупция.

— Ну, коррупция есть и в Италии! — заулыбалась Джулиана. — Зато у вас очень красивые девушки и одеваются они замечательно. Многие мужчины теряют голову из-за ваших женщин, — продолжала она с акцентом. — В чем секрет? Они так хороши в постели?

— Я думаю, скорее, иностранцы теряют голову от повышенного восточного внимания к себе! — смеясь, ответил я.

Что-то есть в этих итальянках. И вроде не особенные красавицы, однако ж, веет от них неким теплом, жизнью, нежностью и игривостью. Не произнося ни слова, они способны полностью расположить человека к себе, заставить его поверить в собственную исключительность и улыбчиво хлопать глазами. Я уверен, что если на свете и существует некий Создатель, то он весьма несправедливо распределил среди племен людей различные климатические зоны. Климат и пейзаж, безусловно, определяют характер целых наций. Итальянцам досталась благодатная почва, солнечная, не горячая и не морозная погода, теплое море — отсюда и физическое здоровье, и вкусная пища, и жизнерадостный характер, и общительность, и производимые столетиями шедевры культуры человечества.

— Джулиана, а откуда вы в Италии?