Человек на балконе

Какие-то порно-люди, подумалось мне, в своей наигранной открытости. Они напоминали потухшие неоновые витрины с шипящими проводами. Печальные гуляки, так рьяно ищущие тепла. И мы такие же, ничем не отличающиеся от них, пьяно танцующие на осколках собственной надежды. Мы — казахи, репаты, вернувшиеся из заграничных ссылок в родные пенаты и пытающиеся что-то изменить. Что мы можем изменить? Да ни хуя. Никто нам тут ни за что бороться никогда не даст. Да и за что бороться? За изменение национальных традиций? Люди хотят национальных традиций. За прогресс и модернизацию? Люди не хотят прогресса и модернизации. За отмену офисного рабства? Люди хотят быстрых денег и семейного благополучия. Нельзя бороться со страной, если она сама выбрала себе такой путь. Нельзя ее переделать против ее же воли. Алкаша невозможно вылечить, если он безумно желает бухать. Меня часто спрашивают: «Рашев, ты не любишь все казахское?»

Короткий ответ: если бы мне здесь не нравилось, я бы уехал. Длинный ответ звучит примерно так: я считаю себя патриотом, но не питаю ложных иллюзий и уверен, что Казахстан далек от центров цивилизации. Этот центр — Европа; Россия, Америка, Китай — огромные, мощные пригороды. А Казахстан — это отдаленный квартал, «Майкудук», живущий по своим законам. 10 лет своей жизни я прожил в центре и пригородах цивилизации — Лондоне, Нью-Йорке, Москве. И я откровенно был счастлив, что живу именно в центрах. Чем бы ты ни занимался — жить там уже удача. Но я вернулся в свой «район», потому что, несмотря на все его недостатки, горжусь им и желаю построить здесь огромный, мощный пригород, тайно мечтая, что когда-нибудь он станет центром.

Fuck you. Fuck you all. Где весна? Холод и постылость. Зима. Эти чертовы британские членососы. Лейла. На душе, однако ж, сыро, хмуро и необычно пусто. Коровы с надменным выражением лица. Скучные старики. Мое поколение их не замечает, а губы их все равно расползаются в улыбке растерянными половинками. И все мы топчемся на месте и ищем малейшего повода, чтобы хотя бы чуть-чуть развлечься. Изабель все также танцевала и томно прикрывала глаза. Мы допили вино, я встал и покинул помещение, почувствовав себя частью потерянного поколения безо всякой войны.

36

О пришествии весны в Алматы я узнал, услышав щебетание птиц во дворе. Выбежав на балкон, я сразу же увидел их: первых хулиганов сезона, рассевшихся на старой советской игровой площадке и неустанно громко щебечущих. Я-то думал, что вся эта хуйня про щебечущих птиц, цветение и весенние ручейки существовала только для красивых поэтических рифм. Но почему-то именно в этот день, скорее всего из-за жуткой, промозглой, адской зимы, я по-настоящему ощутил весенний приход, когда зелень зеленеет, и птички занимаются своей бессмысленной болтовней.

Утром мой французский босс Филипп вызвал меня к себе в кабинет.

— Ержан, послушай, с тобой в последнее время что-то происходит, — сказал он мне со своим монегаскским акцентом. — Мне кажется, ты влюбился, и это сказывается на качестве твоей работы. Не знаю, кто она, но поверь на слово опытному человеку — она того не стоит. Забудь о ней и сфокусируйся на работе. Ты толковый парень и можешь достичь больших результатов в нашей фирме — стать менеджером, в конце концов. Таким, как я!

Я пристально посмотрел на Филиппа. Морщинистый. Измученный. Живот. Дешевый аляповатый галстук. Термос на столе с корпоративным логотипом. 49 лет. Он надеялся, что я, как обычно, отвечу: «Да, босс, я буду очень стараться». Но через десять минут я положил ему на стол заявление об уходе.

— Ты что, ебанулся? — сказал мне ЧЗМИ, когда мы сидели вечером в баре. Внезапно, после его слов, я ясно увидел огромные лопающиеся прыщи на его лице. Они бурлили, вздувались — в общем, жили богатой на события жизнью. Более того, он ковырял их своими пальцами, когда размышлял, а размышлял он очень часто и долго, чем приводил меня в неистовое бешенство.

— Да в жопу эту работу!!! — не выдержал я. — Понимаешь, я не раб по натуре, я другой. Уже лучше я красиво сдохну, чем вновь буду перебирать бумажки в офисе. Мы все верим в бессмысленные вещи и добиваемся бессмысленных целей, всю жизнь горбатясь ради того, чтобы купить несносное жилье и родить детей. Я не против денег, но у меня их никогда не было и не будет.

— А что делать-то будешь? — ЧЗМИ посмотрел на меня так, что мне стало не по себе.

— Сайт открою. Для таких как я, грубых уродов. И назову его «ДО-КУ-ГУС-ФРА». Как тебе название?

— «Доку…» что?

— «Докугусфра». Это ничего значит. Как и наша жизнь, хе-хе-хе. Просто шутка из интернета. Но, по-моему, отлично звучит. Буду писать на нем про себя и про окружающих. И про нашу казахскую действительность и жестокость.