Человек. Образ и сущность 2013. Гуманитарные аспекты. Языки меняющегося мира: Контакты и конфликты

Центральный момент, считает Тарик Джазиль, состоит в том, что все люди, несмотря на их культурные, национальные и иные особенности, принадлежат или могут принадлежать к единой универсальной общности человеческих существ. Если это так, то именно эту общность и следует культивировать. Это можно считать в известном смысле практической реализацией идеи вечного мира, высказанной Кантом в XVIII в. Космополитизм в такой трактовке – это синоним совместной жизни. Однако современное многообразие подходов к космополитизму является показателем неопределенности, колебаний «вверх» и «вниз», «за» и «против». Дело в том, что современный космополитизм – это преимущественно продукт европейского самосознания, и он несет на себе печать колониального господства европейских стран.

В связи с этим Шелдон Поллок и его соавторы отмечают, что нужно прояснить две вещи. Во-первых, насколько радикально мы можем переписать историю космополитизма и как драматично мы можем перерисовать его карту, если мы готовы мыслить за пределами границ европейской интеллектуальной истории. И во-вторых, насколько многообразны возможности практик, которые допускают альтернативные формы теоретизирования41.

Тарик Джазиль предлагает выйти за пределы европейской концептуальной тени космополитизма. Он даже считает, что универсальная позиция Канта определялась условиями европейской территориальной и расовой географии. Это, конечно, сомнительно, но верно то, что современный теоретический космополитизм не должен быть связан с узкой территориальной и расовой географией. Он может рассматриваться в контексте пробудившейся планетарной географии, и тогда в нем планетарное географическое воображение будет доминировать над местечковостью nation-state. Европейский космополитизм, конечно, исторически несет в себе колониальный дух, и от него трудно отделаться. Однако современные процессы требуют новых подходов. Джазиль отмечает, что попытку теоретического преодоления имперского комплекса космополитизма предпринял Пол Гилрой42. Он предлагает идти путем «космополитизма снизу», как выражения желания «мирового гражданства» и «планетарного устремления», возникающего в процессе интенсивного совместного проживания и охватывающего синхронизацию различий. Наряду с этой тенденцией возникает настойчивое стремление утвердить новый тип космополитизма «сверху».

Тарик Джазиль считает, что этот космополитизм не является географически невинным. На деле он привязан к имперскому комплексу «Аполлона». Фотография Земли с космического корабля «Аполлон» в 1972 г. – это новый взгляд на Землю. Он стал эмблемой нового планетарного сознания. Планета – это то, что объединяет все человечество как геообщее для всех43. Иными словами, Землю нельзя считать принадлежащей народам, исторически освоившим свои территории. Земля – это нечто геообщее. Но как духовно «освободить» народы от чувства Родины и утвердить это представление в качестве истины? Это возможно лишь путем сакрализации аполлонического взгляда. Косгроув44 определяет аполлонический взгляд как индивидуализированный божественный взгляд из единственной перспективы, включающей восхождение от земной сферы к горизонтам планет и звезд.

Универсализму космополитизма таким образом придается характер сакральности. При этом понятие всечеловечества представляется выражением идеологии либерального планетарного сознания, а космополитизм превращается в стратегему, в либеральную миссию, которая по логике вещей оказывается, как ни странно, этноцентричной и имперской. В связи с этим Тарик Джазиль отмечает, что, выступая в сенате в ходе дебатов о создании NASA, Линдон Джонсон характеризовал геополитический вызов исследований космоса в терминах имперских амбиций.

Закономерно возникает вопрос: как расшифровывается понятие всечеловечества и каким образом в этом понятии происходит трансформация культурных и языковых различий народов? Либеральная миссия универсального освобождения человечества как единственно рациональная обретает этноцентрический и имперский смысл, предполагающий признание легитимности других голосов лишь в том случае, если они высказываются языком, отрицающим свою культурную суверенность. Денис Косгроув выразил следующим образом эту классическую постколониальную позицию: Европа и Северная Америка использовали рационалистические и геометрические языковые проекции, которые позволили им доминировать в мире и представлять их как нейтральные и не вызывающие подозрений.

Представление о «космосе» как совершенстве математических отношений или идеальных рациональных образов трудно совместить с идеями культурной толерантности. Механизмы сохранения культурных и языковых различий вступают таким образом в противоречие с аполлоническим космополитизмом.