Человек Огня

— Сегодня — да, — усмехнулся Тео, — но не надейся, что так пойдет и дальше, киска. Ближайшие несколько недель мы проведем в основном на земле, а значит, придется есть печенного на углях тапира, пекари, армадилла[2], а то и вареный хвост аллигатора! Могу спокойно пообещать только одно: тебя никто не заставит пробовать то, чем питаются аборигены, — вареных червей и кассаву[3].

У Тины невольно вытянулась физиономия, и выглядело это так комично, что громкий смех Брэнстона еще долго преследовал девушку после того, как она, развернувшись, быстро зашагала к груде вещей.

Тина почувствовала огромное удовлетворение, когда после получаса лихорадочных трудов сняла с огня плоды своих усилий — полные котлы каши и кофе — и проверила количество тарелок и чашек, подготовленных к тому времени, когда мужчины закончат обустройство лагеря. Поляна сверкала огоньками фонарей и костерков, при свете которых работали люди. Они трудились неустанно, словно бобры, под чутким руководством многоопытного Рамона Вегаса, расчищая поляну и ставя палатки для ночлега. Девушка старалась не думать о тех часах, что ей предстоит провести под пологом ненадежной палатки среди таящихся во тьме опасностей. Но Тина, сосредоточившись на сиюминутной работе, твердо сказала себе, что двум смертям не бывать, а одной не миновать.

Все страхи немедленно исчезли, когда вокруг собрались голодные мужчины и потребовали еды. Тина быстро разложила по тарелкам овсянку и наполнила чашки горячим кофе, гордясь собственной сноровкой. Вскоре большой костер окружили люди, все они с удовольствием поглощали немудреный ужин и беседовали. Гарсиа уселась рядом с начальником экспедиции, а Тину, как только она взяла тарелку и чашку, окликнул Брэнстон, указав на место возле себя. Девушка не испытывала никакого желания проводить вечер в обществе Тео, но он сидел довольно далеко от обоих испанцев, что ее вполне устраивало. Это, по-видимому, устраивало также и сеньориту, поскольку Тина, украдкой поглядев в ту сторону, увидела на лице Инес не просто довольную, но торжествующую улыбку. Сама Тина перепачкалась и пропахла дымом от долгого стояния у кипящих котлов, и ей было очень обидно смотреть, как безукоризненно одетая медичка небрежно ковыряется в тарелке со старательно приготовленной едой.

Работа, выпавшая этим вечером на долю сеньориты, вне всяких сомнений, оказалась не пыльной, так как не оставила ни единого следа — Инес выглядела не менее свежей и привлекательной, чем утром.

С безошибочно узнаваемым шотландским акцентом к начальнику экспедиции обратился Джок Сандерс:

— Вы довольны сегодняшними успехами, сеньор? Мы уже здесь начнем выполнять задуманные каждым дела или завтра отправимся дальше?

Все притихли, когда Рамон Вегас прервал разговор с Джозефом Роджерсом, чтобы ответить Джоку.

— Мы с капитаном как раз обсуждали этот вопрос, — объявил он, — и решили не задерживаться тут дольше необходимого, поскольку хотелось бы побыстрее оставить позади печально знаменитые Сангабриэльские стремнины.

— Печально знаменитые? — переспросил Феликс Крилли.

Сеньор Вегас мрачно кивнул:

— Да, они начинаются на несколько миль ниже по течению — весьма коварный отрезок пути с девятнадцатью отдельными стремнинами. Негро там сужается, а потом ведет совсем кошмарным курсом, изобилующим всякого рода преградами — огромными валунами и зубчатыми скалами. Правда, это не худшее из того, что встретится нам в путешествии. Другие, гораздо более опасные места ждут нас на Ориноко. Однако Сангабриэльские стремнины станут первым настоящим испытанием и покажут, на что способен каждый из нас. Прислушайтесь! — Сеньор Вегас предостерегающе вскинул руку, призывая к молчанию, и Тина инстинктивно сжалась. В наступившей тишине отчетливо разносились звуки, похожие на грохот отдаленной грозы в верхушках гигантских деревьев. Вспомнив слова бразильца, девушка поняла, что это рев необузданного речного потока. Сердце у нее так и оборвалось. Какой еще подвиг выносливости им предстояло совершить?

Тут Инес задала вопрос, на который никогда не отважилась бы Тина:

— Но, Рамон, ты уверен, что на катере мы будем в безопасности? — В ожидании ответа глаза сеньориты испытующе смотрели ему в лицо. Губы начальника экспедиции тронула усмешка, однако он ободряюще накрыл ее руку своей.

— Думаю, Джозеф лучше меня ответит на этот вопрос. Наши жизни будут зависеть от его опыта и рассудительности.

Капитан неопределенно пожал плечами, но в глазах его сверкнуло озорство, когда он обводил взглядом напряженно-вопросительные лица.

— Мы могли бы, попав в стремнины, поцарапать о скалы палубу нашего катера, как я полагаю, и это заставило бы меня поволноваться, но, — командир судна широко улыбнулся, — я уверен, что мы не пострадаем.

Напряжение, висевшее в воздухе, заметно рассеялось, и у Тины отлегло от сердца. Каким-то непостижимым образом капитану с его добродушным юмором и спокойствием удалось сделать мысль о катастрофе совершенно нелепой.