Человек-пистолет, или Ком

Как дети, мы клялись друг другу в дружбе, но, что удивительно, я теперь действительно чувствовал себя как бы связанным с ним прочными узами. Речь шла о какой-то другой, новой жизни, которую я должен был начать. Я улыбнулся при воспоминании о его странной одержимости, о его горячих словах но поводу борьбы с «врагами», «конспирации» и прочем. «Чем бы дитя пи тешилось…» — подумал я. Интересно, что сказал бы обо всем этом Сэшеа. Такие вещи как раз в его стиле… Да, все это было бы очень забавно, когда бы за всем этим не проступали контуры чего-то тяжелого, мрачного и… болезненного… Кроме того, «откровения» прошедшей ночи (какими бы фантастическими и оторванными от действительности они ни казались) неизвестным, но несомненным образом соединились с последними, тревожными и еще не до конца понятными событиями, в центре которых оказались Жанка и я… Что Ком говорил о моих «намерениях» относительно Жанки?..

На работу я опять опоздал, но на этот раз у меня приключилась неожиданно скверная склока с Фюрером. Честно говоря, я даже не заметил, как это произошло. Видно, поглощенный мыслями о разговоре с Комом, я довольно бесцеремонно отмахнулся от него, когда он, порядка ради, собрался сделать мне внушение. К тому же дело было при всех, Фюрер обиделся и взяв официальный тон, потребовал объяснительной. Я отказался и вдобавок, разглядывая его ограниченную и злую физиономию, не удержался и что-то сострил на его счет. Мы принялись орать друг на друга, а потом я махнул рукой и ушел курить. Я понимал, что не нрав, но зашло слишком далеко Фюрер подал на меня докладную начальству.

Я ждал Сэшеа на нашем месте, но Сэшеа, как самый дисциплинированный сотрудник, весь день просидел за своим письменным столом, не поднимая головы. Когда же я попробовал с ним заговорить, заявил, что больше не желает со мной беседовать на «личные темы».

— А ты знаешь, что твоя идиотская записка попала к Лоре? — воскликнул я.

— Вот и чудесно! — холодно ответил он.

Я понял, что по крайней мере сегодня с ним разговаривать бесполезно. Я раскрыл на коленях старую «Иностранку» и принялся перечитывать «Гантенбайна» Фриша. Очень хорошо пишет Фриш. Я так зачитался, что даже позабыл, что нужно остерегаться Фюрера, чей полный возмущения оклик: «Займитесь же наконец делом!» — не замедлил настичь меня и еще больше испортил настроение.

Потом я перекуривал на лестнице. Ко мне присоединилась Оленька, собравшаяся, как я понял, поддержать меня «морально».

— У тебя дома неприятности? — участливо прошептала она. — С женой, да? Из-за головы, да? — И поскольку я молчал, продолжала: — Я тут достала один старинный народный рецепт для укрепления волосяного покрова… — Она торопливо протянула мне листок.

— Иди ты со своим рецептом, — знаешь куда… — грубо сказал я. — Больше ведь все равно не будем «музыку слушать», понимаешь?..

Оленька порывисто отвернулась к окну и, вероятно, заплакала, а я швырнул только что начатую сигарету в урну и ушел. Зря обидел хорошего человека… Но как я должен был поступить — «по совести»? Позволить Оленьке еще раз потренировать на мне свое умение «быть интересной»?..

Когда позвонил Ком, я сидел за своим рабочим столом, разложив перед собой чертежи и схемы, и пробовал серьезно размышлять о своих «намерениях» относительно Жанки.

Как-то удивительно было услышать голос Кома в будничной обстановке после ночного разговора, туманное завершение которого так плавно сливалось со сном… Я не удержался и спросил:

— Так когда же начнется другая жизнь?

— А она уже началась, если ты внимательно присмотришься, — последовал ответ.

— Ну, в некотором смысле…

То, что между мной и Комом действительно установилась какая-то связь, подтверждали звучащие в его голосе необыкновенно теплые и дружеские интонации.

— Я имею в виду поддержание формы и прочее, — напомнил я.

— Понимаю твое нетерпение, — сказал Ком. — Но сегодня тебе лучше отдохнуть, сосредоточиться, хорошенько выспаться. Завтра тебе понадобятся силы… Понимаю, какая работа закипела теперь у тебя в душе, как обострились личные проблемы, какие сомнения мучают… Но все же ты должен постараться отрешиться от всего и отдохнуть… Впрочем, если тебе срочно понадобится со мной увидеться, ты знаешь, где меня найти.

— Да, нам нужно увидеться! Мы еще о многом не договорили…

— Ты хорошо помнишь, что вчера обещал? — спросил Ком, и в его голосе сразу зазвучали металлические нотки.

— Ну, в общих чертах…

— Нет! Ты все должен помнить! — жестко сказал Ком и добавил, уже несколько мяте: — Очень тебя прошу, не нарушай своих обещаний, не огорчай меня. Ведь мы теперь с тобой одно. Я за тебя отвечаю.

— Не волнуйся, старик! Я все помню! — успокоил его я и, чтобы отвлечь от этого щекотливого разговора, поинтересовался, как у него с работой, он ведь хотел устраиваться к нам.

Ком сообщил, что уже начал оформление и, возможно, уже на следующей неделе выйдет па работу.

— Так скоро? — удивился я. — Ты уже был в кадрах? Ты что-то не так понял. Оформление занимает месяца два…

Ком вдруг замялся и, мне показалось, смутился.

— Ну, — начал он, — у меня-то особые дела…