Человек-пистолет, или Ком

Когда я подходил к дому, в нашем окне горел свет. Проходя мимо раздражавшей меня выброшенной елки, я выдернул ее из сугроба и отшвырну подальше. Я поднялся на лифте и позвонил в дверь. Отпирать не спешили. Я снова позвонил и стоял, как дурак, прислушиваясь, пока, наконец, не сообразил достать свой ключ. Но достав, помедлил. Если не отпирают, значит или издеваются, или… Я представил Валерия в белых трусах… Умнее был бы, наверное, бросить все и уйти, но мне вдруг ужасно захотелось окончательно объясниться с Лорой и как бы в отместку за всю ее стервозность сказать ей одну вещь, в истинности которой я в этот момент был уверен абсолютно. «А ведь я тебя никогда не любил. Желал, как можно желать обыкновенную блядь, но не более того, милая». Вот что я бы ей сказал. Я был уверен, что сделаю ей больно. Я толкнул дверь и вошел квартиру.

Свет был включен, но в квартире было пусто. Вдобавок все было вполне обычно, и следов того, что только что здесь происходило или могло происходить что-то «непоправимое», не обнаружилось. В записке, оставленной на столе, я прочел, что Лора ночует в Сокольниках, но потом сообразил, что записка вчерашняя. Я завел будильник, набрал в бутылку воды, погасил свет и, не раздеваясь, завалился в кровать. Забавнее всего было бы, наверное, вспомнить, теперь, что, кроме меня, существует еще целый мир.

Утром меня разбудил телефон. Я взглянул на часы и усмехнулся: как нарочно, опять опаздываю на работу. Я совершенно не слышал, как звенел будильник. Я глотнул из бутылки воды и подошел к телефону.

— На трубе!

— Как отдохнул? — послышался жесткий голос Кома.

— Как ты мне вчера советовал, — бодро ответил я. — Расслабился, отлично расслабился. Даже «Некрасовку» пришлось отменить. А как там наши с тобой дела? — деловито поинтересовался я. — Сегодня, если мне не изменяет память, у нас ведь намечено какое-то мероприятие?

Ком молчал.

— Я весь в твоем распоряжении, — продолжал я. — Когда? Где? Какие инструкции?.. Что ты молчишь? Ты слушаешь?..

— Я жду, когда ты перестанешь болтать.

— Пардон, — сказал я и умолк, вспомнив, что решил ему подыгрывать, чтобы не задевать его серьезного отношения к жизни.

Мы молчали довольно долю. Я пил воду из бутылки, и, хотя так и опаздывал, все же начал беспокоиться. Наконец Ком сказал:

— Хорошо. Допустим, что ты сосредоточился… Будет у нас сегодня первое занятие. Запоминай. Тема занятия — усвоение первого правила, которое состоит в том, что поставленная цель должна быть достигнута любой ценой. Ты понял? Я сказал: «любой ценой»!

Я тут же хотел возразить и указать ему на его элементарное заблуждение. Хотя бы с точки зрения того же марксизма, изучение которого он с таким увлечением продолжал, было абсолютно ясно, что иные средства могут превращать благородную цель в полную свою противоположность. Но сдержался. Я решил не затевать с ним диспута по телефону и сказал, что понял.

— Тогда возьми карандаш и листок бумаги, — продолжал Ком, — записывай задание… Автобусом номер двести восемьдесят три от станции М «Текстильщики» до конца. Еще сто шагов вперед… Нарисуй прямую линию и на ней три точки. Первая точка — это единственный уличный фонарь, у которого ты остановишься. Вторая — полуразрушенная кирпичная труба. Третья — купол белого храма, который ты увидишь вдали на холме среди деревьев, если внимательно присмотришься. Так вот, линия через эти ориентиры — это направление твоего движения…

С растущим недоумением я чертил и записывал все, что говорил мой друг, однако ни о чем не спрашивал.

— Итак, — закончил он, — ты должен во что бы то ни стало достичь последнего, третьего ориентира. Это — цель… Есть вопросы?

«Казалось бы, взрослый человек, — подумал я, — ветеран!»

— Это все? — спросил я.

— Да, — ответил Ком, — на сегодня достаточно… — Но, подумав, прибавил: — Хорошо, если ты будешь идти к цели с одной мыслью!

— С какой?

— С той, что поворот назад — это позор и смерть!

— Понятно, — сказал я. — Но хотелось бы с тобой еще кое о чем поговорить.

— Поговорим. Потом… И последнее: все, что ты сейчас записал, выучи наизусть — это нетрудно — и уничтожь листок до того, как выйдешь из дома.

— Сделаю.

— Ладно, теперь беги на работу! И кстати, постарайся больше на работу не опаздывать. Отныне ты должен быть на самом хорошем счету, — сказал Ком и повесил трубку.

Это ж надо, откуда-то прознал о моих опозданиях! Вероятно, от Сэшеа. Я механически сложил листок, сунул в карман и вышел из дома.

Неужели Ком действительно думает, что мне очень интересно играть в его странные игры. Нужно было сразу отказать ему. Какие еще занятия он выдумал? Кажется, он всерьез рассчитывает на меня и на мои обещания. Что у него в голове? У меня в голове — кружение и неотвязчивая, тупая боль. Зачем я только соглашался и что-то обещал? Я ведь заранее не собирался никуда ехать. Целую неделю я не высыпался и мечтал хоть сегодня пораньше лечь спать. Да и вообще, все мне надоело, и я ничего не хотел. А впереди был еще целый рабочий день!..