Человек по имени Беда

Верховная Жрица резко поднялась со своего сиденья, прошумев длинным одеянием.

– Мерзавец! – отчеканила она. – Оргию срываешь!..

– Я не могу… – негромко сказал Верховный Жрец.

– А что ты вообще можешь?

Верховный Жрец отмолчался. Верховная наседала все напористей:

– Ты знаешь, что нарушаешь устав, импотент паршивый?

– Знаю… – сказал Верховный Жрец. И почти взмолился: – Ну, не могу я!

– Конечно, – язвительно проговорила Верховная, – ты только приписками заниматься можешь.

– Стерва! – рявкнул вдруг Верховный Жрец. – Ты сама!..

Они вступили вперебранку, поминая друг другу различные приписки и неудавшиеся интриги. Голая Пиф, чувствуя себя очень неловко, переступила с ноги на ногу. Виноград чавкнул под ее ступнями.

Верховные замолчали. Жрица сказала:

– Надлежащую оргиастичность необходимо поддерживать. Решай этот вопрос сам, как хочешь.

Тут Пиф наконец опомнилась и сказала:

– А мой обет безбрачия?..

Верховная Жрица поглядела на нее с усмешкой.

– Так с тебя же сняли безбрачные?

– Но я его не нарушала…

– А, теперь уже все равно… Ляжешь под этого импотента, как миленькая…

Верховный тихо зашипел.

Пиф поморщилась.

– Ляжешь, – повторила Верховная. Злорадно и уверенно. И пообещала: – Премиальные выпишем.

– Можно, я выпью? – спросила Пиф. Ей немедленно захотелось нажраться до положения риз.

– Разумеется. Это поддерживает оргиастичность, – сказала Верховная. Подошла, взяла ее за потную руку, сама отвела на ложе и помогла улечься. – Какой тебе?

– Вон тот, в виде члена, – сказала Пиф.

Верховная подала ей кубок, звонко щелкнула младшую жрицу по лбу, будто ребенка, и еще раз повторила:

– Премиальные выпишу, не обижу. Гляди, не подведи, подруга.

И вышла.

Наступила неловкая пауза. Пиф развалилась на ложе и присосалась к вину. От духоты она почти сразу разомлела. Захотелось спать. Верховный сидел у стены и не шевелился. И молчал.

Ну не мог он сегодня. Ни с этой бабой, ни с какой иной.

Встал, походил по ротонде. Не обращая на него внимания, младшая жрица со вкусом пьянствовала. И персиками, сучка, чавкала. А музыка продолжала безумствовать из подмигивающего музыкального центра, свечи потрескивали вкрадчиво, благовония наполняли комнату, сгущая воздух.

Подумав, Верховный подошел к стене и снял телефонную трубку.

– Беренгарий? – сказал он.

Пиф не слушала. Ну его совсем, этого Верховного. А винцо прили-ичное… Даже очень.

– …Нет? А кто сегодня дежурит? Ладно, зови… Нет, скажи, чтобы поднялся на третий этаж… Сам знаю, что Покои Тайных Мистерий… Не найдет, так проводишь… Слушай, ты, умник!.. Поговори мне!.. На каменоломни продам…

И с треском шмякнул трубку.

Из этого разговора Пиф не поняла ровным счетом ничего. Да и понимать ей ничего не хотелось. А Верховный снова затих, и она о нем опять забыла.

Потом дверь Покоев отворилась. В комнату хлынула нежданная струя свежего воздуха. Кто-то неловко затоптался на пороге. Потом, охнув, стал разуваться. Звякнула пряжка брючного ремня. Чав-чав-чав – подошел по винограду к ложу. Присел рядом. Голый, теплый, потный.

– Привет, – произнес он неприятно знакомым голосом.

Пиф повернулась на ложе. Прищурилась (без очков плохо видела, а очки положила на столик рядом с бокалами, чтобы не мешали).

– Иди сюда, – сказала она. И протянула наугад руку, сразу коснувшись чужого покрытого мурашками бока с выпирающими ребрами.

Этот, с ребрами, осторожненько улегся рядом. Ему было неловко. Пиф поняла это. Ничего, сейчас они оба напьются, и все будет ловко.

Верховный Жрец подошел к ним поближе, поглядел, нависая из темноты над низким ложем и проговорил, явно цитируя кого-то из древних:

– «Любите друг друга, сволочи».

И бесшумно удалился.

Пиф на секунду нацепила очки, чтобы разглядеть, кого это ей подсунули. Даже привзвизгнула от изумления:

– Ты?..

Бэда покаянно кивнул.

– Слушай, – спросил он младшую жрицу, – что здесь происходит?

– Оргиастическое совокупление здесь происходит, – мрачно сказала Пиф, снимая очки, чтобы только не видеть эту постную морду с белыми ресницами.

– Что?..

– Да ты совсем дурак! – разозлилась Пиф. – Руководству положено совокупляться. Это в Уставе записано… От этого в Оракуле надлежащая атмосфера, понятно?

Бэде ничего не было понятно. Он так и сказал.

– А при чем тут ты и я? Мы с тобой еще пока не руководим этим бесовским кабаком…

– А вот при том. Верховная Верховного терпеть не может. Откуда я знаю, какая ей вожжа попала? Позвонила мне, вызвала с дежурства… Ну да, все равно безбрачные с меня сняли… По твоей милости…

– Я помочь хотел… – начал Бэда.

– Да молчи ты! Помочь… Я и должна быть такой сумасшедшей, как ты не понимаешь… Вот менады… Возьми со столика стаканчик в виде бабы танцующей, а то я не вижу…

Бэда приподнялся на локте, нашел пустой стакан, повертел в пальцах.

– Девка пьяная… – сказал он. – Ну и что?

– Вот именно! «Девка пьяная»! Это менада – служительница Диониса. Неистовые менады растерзали Орфея, ясно тебе? Кровь и вино! Вино и кровь! Он с ними трахаться не хотел, вот они его и… в клочья… А голову в реку бросили, голова еще долго плыла и пела, пела… «Так плыли – голова и лира…» А ты – «девка пьяная»…