Человек с большим будущим

— А это и не нужно. Если он действительно встал на путь ненасилия, то лучшее, что мы можем сделать, — это вернуть его сюда как можно скорее, и пусть он продолжает обращать к миру своих сторонников. В конце концов, с кем приятнее бороться — с вооруженными повстанцами или с горсткой сознательных несогласных? Нет, эта чепуха про ненасилие — лучшее, что случилось с нами за много лет.

— То есть Сен так и будет считаться виновным в убийстве Маколи?

Таггерт кивнул:

— Мне кажется, это разумная плата за то, чтоб остаться в живых.

— А Дигби?

— Мы его посмертно повысим в звании. За безукоризненную службу. Очень жаль, что на него напал его собственный осведомитель.

Ему бы это понравилось, подумал я. Однако, пусть и невольно, но Дигби это заслужил. Не убей он Маколи, в ночь ограбления Дарджилингский почтовый был бы набит деньгами, и вполне вероятно, что над нами бы сейчас висела угроза масштабной террористической кампании. Сейчас же такая угроза миновала — в том числе благодаря Дигби, а не только благодаря тому, что потом делал я или подразделение «Эйч». Да, кстати…

— Мне нужно в Форт-Уильям, встретиться с Доусоном.

Таггерт улыбнулся:

— Говорят, вы двое наконец подружились?

— Это некоторое преувеличение, — сказал я. — Вряд ли мне в ближайшее время стоит ожидать от него открыток к Рождеству.

Между мной и полковником установилась настороженная отчужденность. Я знал о его причастности к укрывательству по делу Маколи, а он, как я предполагал, знал о моих проблемах с опиумом. У нас был друг на друга компромат, но мы предпочитали, по крайней мере пока, придержать его. Кроме того, я оказал Доусону услугу, когда позвонил ему тем утром и рассказал о своих подозрениях. Я надеялся, что теперь он с меньшей вероятностью попытается меня убить. Но ни с кем из тайной полиции никогда и ничего нельзя знать наверняка.

Таггерт затянулся сигарой и устремил взгляд поверх лужаек. В отдалении часовой совершал обход по периметру усадьбы.

— А ты, Сэм? Ты решил, хочешь ли работать тут дальше?

Я осушил стакан. Виски был резковат на вкус. Я проглотил его как лекарство.

— Мне нужно немного подумать.

Слуга подошел без всякого знака с моей стороны и наполнил стакан.

Таггерт улыбнулся:

— Думай столько, сколько потребуется, мой мальчик.

Доусон встретил меня возле храма в центре Форт-Уильяма. Место он выбрал странное. Я решил, что теперь я в кабинете двести семь персона нон грата. Похоже, у полковника там были секреты, которые мне не следовало видеть. А может, он просто не хотел, чтобы я любезничал с мисс Брейтуэйт.

— Вам уже удалось что-нибудь из него вытащить?

Доусон попыхтел своей трубкой.

— Пока нет. Но это вопрос времени. Пока, правда, он довольно правдоподобно изображает монаха-трапписта[73].

— Наверное, ему толком нечего сказать.

— Пожалуй. Что он может сказать, когда его поймали рядом со складом, набитым оружием и взрывчаткой, со ста пятьюдесятью тысячами рупий в чемодане?

— Еще кого-нибудь смогли задержать?

— Увы. Мы проследили за ним до склада в Хаоре, где он встретился с двумя индийцами. Попытались устроить за ними слежку, но они нас заметили и пустились наутек. Оба были застрелены при попытке бегства.

— Очень жаль, — заметил я. — Взяв их живыми, мы могли добыть полезные сведения.

Заодно подразделение «Эйч» могло добыть новую пешку — вместо Сена, но эту мысль я оставил при себе.

— Мы взяли деньги и оружие, — возразил Доусон. — Остальное неважно.

— Сколько оружия?

— Три ящика — револьверы, винтовки и взрывчатка. Достаточно, чтобы устроить основательный вооруженный конфликт.

Мы шли по дорожке, ведущей к кладбищу гарнизона.

— Можно мне увидеть заключенного? — спросил я.

— Боюсь, это выходит за рамки ваших полномочий, капитан.

— Надеюсь, ваши люди не переусердствовали во время допроса?

Доусон улыбнулся:

— Вовсе нет, капитан. Мы же в Индии. У нас здесь есть определенные правила, которых мы неукоснительно придерживаемся. В частности, мы никогда не усердствуем при допросе белого человека, даже если он ирландец. Это совершенно недопустимо в присутствии наших индийских солдат. Хотя я вынужден признать, что в данном случае это все несколько усложняет.

Итак, они его не избили и за два дня не смогли узнать ничего полезного. Похоже, решил я, применяемые подразделением «Эйч» методы допроса опираются скорее на грубую силу, чем на хитроумие. Без своих кастетов они абсолютно беспомощны.

— Возможно, со мной он заговорит.

Доусон пососал трубку, еще раз затянулся и задумался.

— Хорошо. Пожалуй, мы могли бы сделать исключение. Но только в этот раз.

В тюремном блоке, как и прежде, пахло дезинфицирующим средством. Вслед за сипаем я прошел по длинному коридору и остановился возле камеры в дальнем его конце.

— Здравствуйте, Бирн, — сказал я, когда сипай отпирал дверь камеры.

— Капитан Уиндем! — воскликнул тот в изумлении. — Черт возьми, как же я рад вас видеть! Может быть, вы сумеете объяснить этим господам, что они поймали не того человека, и вытащите меня отсюда.