Человек с крестом

Как и ожидал Павел Иванович, слова его будто хлестнули Павлину Афанасьевну. Она встала, горделиво выпрямилась. Узкоплечая, с остренькими чертами лица, крошечная, а столько достоинства.

«Вот это темперамент!» — подумал Лузнин.

— Не веришь? Думаешь, заболталась баба, наговорила сто коробов? Да ежели хочешь знать, я в жисть не видала такого поганца, как этот, прости господи, святой отец. Знаешь ли ты, скольких он баб перепортил? Нет милок, ничего ты не знаешь. Да и где тебе знать, тихоне да скромнику! Кроме своей Оли, на чужую бабу-го, поди, и посмотреть стесняешься. А ты не красней, не красней. Я тебе в матеря гожусь. Я сквозь вас-то будто в стеклышко смотрю. Рюмку водки выпьете, и то с оглядкой, боитесь, как бы пальцем не показали. Может, оно так и нужно, только в нашей стихее не так это делается. Не так, милок. И вообще мы, верующие, на отшибе. Что у нас творится — никому дела нет. А я вам скажу, гражданин прокурор, неправильная это линия.

— Подождите, подождите, Павлина Афанасьевна. Вы что-то сильно обобщать начали.

— А ничего не сильно. Давно надо такого, как наш отец Василий, за ушко да на солнышко.

— Вы что же, предлагаете, чтоб советская власть плохих попов снимала, а хороших ставила?

— Ничего мы не Хотим. Только нельзя, вот так сквозь пальцы смотреть.

— Не то говорите, Павлина Афанасьевна. Не то. Советская власть не мешает верующим справлять ваши религиозные обряды, хотя решительно отрицает религию и считает ее духовной отравой. Так что власть тут ни при чем.

— Я, милый, не сильна в политике, только больно я не люблю нечестивцев. Мне, батюшка мой, Павел Иваныч, совестливые люди по душе, чтоб жили они правильно, людям на пользу. А кому от такого вот брехуна, как наш батюшка, польза?

— В том-то и беда, дорогая тетя Паша, что нет ни одного служителя культа, который бы приносил человеку пользу. Все они отравители душ, тянут людей по старой дорожке, не дают человеку расти. Мало того, что церковники воздвигают глухую стену, чтобы отделить людей, на которых они имеют влияние, от культуры и науки, — они еще выкачивают из народа миллионы и миллиарды рублей. Палец о палец не ударят, чтобы помочь людям, а живут в роскоши. Разве не так?

Павлина Афанасьевна молчала. Ей хотелось что-то сказать, но она подавила в себе это желание.

— Вы колеблетесь, а зря. Вы честный человек и сердцем чувствуете, что я прав. Разве священник в церкви грамоте вас учит? Даже смешно. Он учит господу богу поклоняться. А где он, этот бог?

— Ты, Паша, брось меня агитировать. Я на всю жизнь сагитированная. А бог наш на небе живет. Жил и будет жить.

Павел Иванович мягко улыбнулся.

— На небе, говорите? А как же спутники? А как же Гагарин и Титов? Они же враги бога. Не признают, отрицают, разоблачают церковников, доказывают, что нет в небесах никакого бога.

Ну… н-не знаю. Откуда мне знать? Я женщина темная, грамоте не обученная. Мне с детских лет говорили, что бог есть на небесах. Раз говорят, значит и в самом деле есть.

— Говорят, говорят. А кто говорит? Вы вот сами ругаете отца Василия, что нет у него ни чести, ни совести. Как же вы можете ему верить?

— А на нем — свет клином не сошелся. Он то плохой, но есть и хорошие. Почему это я им не могу верить?

— Вот видите! Вы делите священников на хороших и плохих. А ведь и хорошие, и плохие попы говорят одно и то же: бог есть. Кому же верить? Ведь правда одна…

Павлина Афанасьевна растерялась.

— Не знаю, Паша. Супостату нашему я ни в чем не верю.

— А в церковь все-таки ходите?

— Ну а как же!

— Это называется — заехать в тупик. Что делать? И хорошему, и плохому попу надо жить, хлебом питаться, семью кормить. Если он не будет говорить, что бог есть, он же подохнет. Вы уж извините за резкое слово, не могу я об этих людях спокойно говорить.

Ладно уж, что там извиняться. Я тебе верю. Только как же мне без бога-то? Всю жизнь верила. А сколько я свечек поставила ему, сколько денег да всяких подарков батюшкам передавала! Что же это выходит? Я дура? Нет уж, Паша, ты мне голову не морочь. Не сбивай меня с пути истинного.

— А где, где он, этот ваш истинный путь? Куда он вас привел? Что полезного дала ваша вера лично вам? Эта вера, если хотите, всю жизнь вас грабила. Ведь вы, пожалуй, четверть заработка отдавали попу.

— Не попу, а богу.

— Как это богу? Разве на ваши деньги не поп, а бог водку пьет? Яйца, кур, мед не поп, а бог ест?

— Тьфу тебе, богохульнику! Разве можно такие слова говорить о всевышнем?

Павел Иванович развел руками.

— Вы же сами говорите, что не попу, а богу несете приношения.

— Ах, не запутывай ты меня. Один у меня бог остался в жизни. Если и его отнимешь, с чем я буду? — У Павлины Афанасьевны выкатились из глаз две крупные слезы.