Человек с крестом

Тот день запомнился ей на всю жизнь. Май уже кончался. Лето выдалось раннее, теплое. Очень парило. Удрученное ее состояние рассеялось, когда она вышла на улицу. Зарумянились щеки, заблестели глаза. Эту свою особенность мгновенно реагировать на окружающую обстановку она знала за собой с детства. Хотелось радости, хотелось улыбаться. Славный день. Она совсем забыла о своей болезни.

Но в церкви Мария Ильинична, смирив разгорячившуюся кровь, усердно и горячо отбивала поклоны. Она молила бога вернуть ей здоровье, единственное богатство, которого ей хотелось.

Всю обедню она простояла на коленях. Когда в церкви никого не осталось, Мария Ильинична подошла к отцу Василию. В тот день он ей показался просто могучим человеком. Ростом высок, в плечах широк, руки сильные, крепкие. Но особенно поразили Марию Ильиничну глаза священника. Они будто сковывали ее и подчиняли. И такая сила в них!..

Она приблизилась к нему сбоку и тихо сказала:

— Здравствуйте, батюшка.

Отец Василий живо обернулся и долгим, пристальным взглядом оглядел ее.

— Здравствуй, здравствуй, дочь моя, — весело ответил священник. — С чем пожаловала?

Мария Ильинична, краснея и запинаясь, рассказала о своей беде, не забыла упомянуть и о своем разговоре с врачом.

Священник ласково потрепал ее по плечу, а потом поднял двумя пальцами ее подбородок.

— Э, да мы совсем красавицы…

Мария Ильинична вся затрепетала. Она никак не ожидала, что отец Василий так просто и так ласково станет разговаривать с ней. Это было хорошим предзнаменованием. Ей казалось — это бог смотрит ей в душу и дарит ей ласку.

В порыве бурной благодарности Мария Ильинична схватила его большую, тяжелую и очень белую ладонь, пахнущую ладаном, и горячо поцеловала ее.

— Ну, ну, дочь моя. Успокойся, — мягко произнес он и, как отец в детстве, взмахом пальца снял со щеки слезу. — Хорошо сделала, что пришла к богу. Чистое сердце, обращенное к господу, всевышний наполняет радостью.

— Батюшка, что мне делать? — с жаром воскликнула она. — Посоветуйте. Направьте… — Мария Ильинична проглотила слезы. — Я так страдаю, так мучусь!

Отец Василий строго посмотрел на нее, взял за обе руки и, не выпуская их из своих ладоней, властно сказал:

— Роптать в храме божьем — большой грех. Смирись, дочь моя. — Тут он заметил узелок с яйцами. — Что это у тебя в руках?

Мария Ильинична не сразу сообразила, о чем ее спрашивают. Впрочем, отец Василий ответа и не ждал. Ловким, но в то же время мягким движением он не взял, а выхватил у нее узелок.

— Тощий, дочь моя. У Христа помощи ищешь, а дар твой ничтожен.

Мария Ильинична вспыхнула и, запинаясь, промолвила:

— Там есть… В узелке посмотрите.

Отец Василий поднял к глазам узелок и заглянул в щелочку. Когда он вскинул на нее глаза, Мария Ильинична увидела повеселевший взгляд, и оттого у самой на душе полегчало.

— Благодарствую, дочь моя. И помни: бога нельзя забывать. — Он снова пристально взглянул на женщину. — А давно ли ты, дочь моя, исповедовалась?

Мария Ильинична хотела сказать, что ни разу, этого не делала, но язык у нее не повернулся признаться в этом. Почему-то было стыдно, и она промолчала… А когда подняла глаза — встретилась со странно светившимся взглядом священника. Потом отец Василий придал им ласковое выражение и подошел к ней вплотную. Он погладил ее по плечам своей большой, мягкой и горячей ладонью — она это чувствовала сквозь тонкое платье — и сказал:

— Пойдем, дочь моя, в сторонку. Все мне и расскажешь.

Они зашли за какую-то перегородку. Мария Ильинична почувствовала запах чеснока и ладана. У нее чуть закружилась голова и стало отчего-то страшно.

Батюшка погладил ее по голове.

— Успокойся, дочь моя. Пусть тебе будет хорошо, а на душе светло, как в это божье майское утро. С этой минуты, дочь моя, начинается твое исцеление. Иди сюда, поближе к евангелию. Бот так. — Батюшка накрыл ее голову чем-то черным и строго сказал: — Рассказывай!

— Что? — дрогнувшим голосом спросила Мария Ильинична.

— Все рассказывай. Кайся в грехах своих. В эту минуту ты говоришь с богом, с господом богом нашим.

— Не знаю… Я не знаю, о чем, — лепетала она.

— Господь поможет тебе моими руками. Только слушайся, не гневи бога, и я изгоню беса из твоего грешного тела. Чем грешна, дочь моя? Ругала ли кого?

— Нет, батюшка.

— Обидела кого?

— Не знаю. Квартирную хозяйку, если…

— Ты бесприютна, живешь одна?

— Одна, батюшка. И давно уже.

— Почему так? Бог тебя наградил приятной внешностью, добрым сердцем. Отчего же ты, дочь моя, отталкиваешь от себя людей с добрыми намерениями?

— Я люблю, и люблю только одного хорошего человека на земле.

И опять руки отца Василия дрогнули. Он даже, как показалось Марии Ильиничне, слегка отшатнулся от нее.

— Ты любишь чужого мужа, дочь моя? — грозно вопросил отец Василий. — Кайся, кайся, дочь моя.

— Да кет же, нет, батюшка. Какого там чужого. Андрей мой погиб на фронте. Не могу забыть его. Кто бы ни был рядом, а я все думаю — Андрей. Пусто у меня на сердце, батюшка.

— Бог простит прегрешения. Бог всемилостив. Часто грешишь и с кем грешишь, дочь моя?

— Как это? — не поняла Мария Ильинична.