Человек с крестом

— Ты же не замужем. С кем живешь?

Мария Ильинична вспыхнула, потупилась.

— Были у меня… Только уходят, когда узнают, что больна.

— Прелюбодействовала с ними?

— Что?

— Какая ты непонятливая. Спала с теми мужчинами? — спросил он снова.

Мария Ильинична вздрогнула. Все в ней запротестовало. Почему, он спрашивает о таких вещах?

— Ты смущена, дитя мое. Ты ропщешь. Ты забыла, что находишься в обители господа, в святая святых ее. Говори, говори, не смущайся, ничего в том плохого нет.

— Спала, батюшка.

— Много раз?

— Не знаю… Я не знаю, батюшка.

— Бог простит, дочь моя. Ну, ну, спокойней. Сколько тебе лет?

— Тридцать восемь скоро исполнится.

— И как же ты живешь?

— Работаю.

— В бога-то не веришь?

— Верю, батюшка.

— Истину говоришь?

— Да, батюшка.

— В чем еще грешна?

— Ни в чем не грешна… Живу я смирно, одиноко.

— Сколько зарабатываешь, дочь моя?

— Когда как. Бывает, четыреста, бывает, и пятьсот.

— Мало, мало. Не хватает тебе. А не ропщешь на жизнь?

— Ну что вы, батюшка! Как можно? Одна я, много ли мне надо…

— Ладно, дочь моя. Я помогу тебе. И болезнь твою излечим. Только требую строгого послушания. Слышишь меня, раба божья?.. Тебя как нарекли?

— Марией, батюшка.

— Ты меня поняла, раба божья Марья?

— Поняла.

— Обещаешь быть послушной?

— Обещаю, батюшка. Все сделаю. Все, что захотите, — горячо заговорила Мария Ильинична. — Только вызвольте из беды. Век буду благодарить…

— Хорошо, хорошо Марьюшка. — Отец Василий снял с ее головы епитрахиль, но руку с плеча не убрал. Рука у него сильная, тяжелая, крепкая. — Священные книги читать надо. Ты грамотная?

— Десять классов кончила. Потом немного в учительском институте занималась.

Священник о чем-то думал некоторое время, и вдруг лицо его посветлело.

— Хорошо, дочь моя. Я приближу тебя, если проявишь усердие.

— Все сделаю, батюшка.

— Хорошо, хорошо, Марьюшка, — мягким движением руки остановил ее отец Василий. — Я верю. Только… Приходилось ли тебе, Марьюшка, читать священное писание?

— Да, батюшка, читала, когда бабушка жива была. Потом читала, когда Андрей на фронт ушел. Много читала. Дни и ночи. И по многу раз перечитывала.

Отец Василий весь как-то возликовал.

— А ты не забыла язык священного писания?

— Нет, нет, батюшка! Старославянский я хорошо знала. А если и забыла что — вспомню.

Священник облегченно вздохнул, глубоко, всей грудью, как будто огромная тяжесть свалилась с его плеч.

— Ах, как ты порадовала меня, Марьюшка!

Отец Василий мягким движением привлек ее к себе и поцеловал в голову. Но губ не отнял. Мария Ильинична замерла, почувствовав, как тяжелее, властные ладони сжали ее плечи. Но отец Василий отстранился, широким взмахом правой руки осенил ее крестом и тихо сказал:

— Бог простит.

Что простит ей бог, Мария Ильинична так и не поняла. Но услышав, как батюшка снова вздохнул, она упала на колени, схватила руку отца Василия и с жаром, со слезами на глазах стала целовать ее. Священник не отнимал руки. Ом только сжал обе ее горячие ладони и тихо гладил другой рукой ее голову.

— Встань, дочь моя. И — с богом. Придешь ко мне сегодня же. После полудня. Я тут неподалеку живу. Дам тебе библию, вразумлю, что делать. А теперь иди, и пусть в сердце твоем будет благодать. Иди, иди, дочь моя…

На том исповедь окончилась.

Глава 2 «Хочешь быть с нами?»

Мария Ильинична с трудом вышла из церкви и пошла к воротам, спотыкаясь о камни, которыми был выстлан церковный двор. Но в ворота Мария Ильинична долго не могла попасть. В голове у нее мутилось, перед глазами прыгало, как бывало всегда перед припадком. И она боялась, что он случится тут же, в церковном дворе.

Как Мария Ильинична дошла домой, она плохо помнит. Но зато в ее память врезался чей-то насмешливый мужской голос:

— Ну времена пошли. Смотри, смотри, как нализалась. Ай да баба!

Мария Ильинична машинально обернулась, чтобы посмотреть на пьяную женщину, но никого не заметила. И вдруг поняла: это о ней говорят. Мария Ильинична споткнулась и едва не упала.

Ее стало тошнить. Она вошла в какие-то ворота и, заметив чугунную тумбу-кран, с жадностью напилась, а потом, смочив платок водою, долго растирала себе виски, шею, лицо.

Стало легче. Она почувствовала, что уже в состоянии добраться до дому.

К счастью, хозяйки квартиры дома не оказалось. Сбросив с себя кофточку и туфли, Мария Ильинична свалилась на постель. Долго лежала с открытыми глазами.

«Неужто бог простил?» Но уже одно то, что припадка не случилось, хотя ока была близка к нему, казалось ей хорошим предзнаменованием.

Уснула Мария Ильинична не скоро и спала мало, но встала отдохнувшей, бодрой.

Через полчаса она уже подходила к дому священника.

Этот дом поражал размерами: не меньше, пожалуй, пятидесяти метров в длину. Дом казался новым. Его не так давно перебрали заново — кругляки даже потемнеть не успели.

Мария Ильинична нерешительно стала подниматься по ступенькам резного крыльца. Над его отделкой трудился, видно, опытный мастер. Замысловатый узор был вырезан и на деревянной опоре крыши.