Человек с крестом

После всех этих событий Проханова будто подменили. Прежде всего он выгнал из дому всех приживалок, кроме двух бездомных монашек и Маргариты Гунцевой, которая так и не поняла, что с, ним произошло.

Но прежде чем решиться оставить ее в своем доме, он долго колебался. Туповатая, скудоумная, морально неприхотливая, она вполне его устраивала. И самое главное, что говорило в пользу Маргариты, — она ничего о нем не знала.

Но каково ее прошлое? Проханов навел справки. Перед самой войной Маргариту бросил муж из-за фанатического пристрастии к — иконам и молитвам. Она почти ничего не хотела делать, только отбивала поклоны. Муж не только покинул ее, но и через суд отнял сына. Было официально признано, что доверить воспитание ребенка такому фанатику, как она, рискованно.

Когда Гунцева осталась без средств к существованию, вера ее слегка поостыла. Волей-неволей пришлось работать. Она стала приспосабливаться к той среде, в которую попала.

Постепенно Маргарита стала отходить от церкви, но война и встреча с Прохановым, праздность и безделье снова возвратили ее к прежней жизни. Еда, молитвы, самогон и постель — вот и все, чем жила Маргарита Гунцева.

Проханов с трудом немалым пережил зиму 1943 года. Он порвал всякие связи с новым начальством — бургомистром и районными управителями. Сдержанно начал вести себя с комендантом фон Грудбахом и весьма осторожно и дипломатично с советником. Почти все время Проханов был на людях, шел на личные материальные жертвы, ходил по дворам, хлопотал, помогал, ходатайствовал и, что называется, рыл землю, чтобы укрепить доверие прихожан.

Одновременно с этим Проханов стал уничтожать всю свою живность и продавать нажитое.

Сбывать скотину со двора ему помогал сосед Делигов. Они хорошо понимали друг друга, и Проханов разговаривал с ним без обиняков.

— Хочешь останься живым, когда наши возвратятся? — спросил его однажды Проханов.

— А почему я должен умереть? — скривил губы сосед.

— Потому, что ты дезертир. Рана у тебя была пустяшная. Ты удрал с советского фронта и остался в тылу добровольно. Но об этом знаю только я.

Делигов побледнел.

— Откуда?

— Не имеет значения, — сурово оборвал его Проханов. — Слушай меня внимательно. Если ты не дурак, надо сегодня же ночью пробраться к партизанам и передать им записку Записка от меня

От вас? — изумился Делигов.

— Не ори ты бога ради. Именно от меня. Но прежде чем дать тебе поручение, запомни одно. У меня достаточно сил, чтобы раздавить тебя как последнего червяка, если вздумаешь продать. Понял?

— П-понял…

— Согласен идти в лес?

— А если нет?

— Пойдешь. У тебя нет другого выхода. Жизнь всё-таки дорогая штука.

— А куда идти?

— Я расскажу. Записка будет содержать три слова: Сухая Хотынь и цифру. В случае чего — проглоти бумажку или вообще… Запомни, и все. Понял?

— Ладно.

— Хотя на словах объясни. Расположение их лагеря немцам стало известно недавно от какого-то провокатора. Пусть его ищут в отряде. Операция по окружению отряда назначена ровно через неделю. Пусть предпримут все необходимое. Все эго постарайся передать лично Федосякину и непременно скажи; от кого сведения. Ясно?

Чего ж не понимать…

— И еще совет. Останься в отряде, если хочешь безбедно дожить свою жизнь.

— А если-убьют?

— Кто? Ох и дурак же ты! Они тебя примут как лучшего друга.

— А я слышал, расстреливают всех, кто был под немцами.

— Я знаю побольше твоего. Отправляйся ночью. Вот тебе на всякий случай, — Проханов протянул Делигову парабеллум. — Бери, бери. Благодарить потом будешь…

Сосед схватил пистолет и спрятал его за пазухой.

— Лучше в карман положи. Не так заметно.

— Тут у меня кармашек. Удобно выхватывать, коли что…

— Ну, как знаешь. — Проханов поднялся. — Будь человеком, Делигов. Делай как я Тебе сказал. И держи язык за зубами. Ляпнешь лишнее — пеняй на себя.

Делигов ушел.

Через неделю прошел слух: каратели, выехавшие на уничтожение партизан, понесли большие потери

Проханов удовлетворенно потирал руки.

«Молодец, Василий Григорьевич. Быть бы тебе министром. А может, и буду? — и подмигнул своему отражению в зеркале. — Мы еще повоюем…»

Фронт приближался. Когда снег стаял и в небе запели, жаворонки, от грома пушек трудно было уснуть. Началась эвакуация. Управители города скрылись один за другим, захватив с собой лишь вещи первой необходимости.

Майор фон Грудбах лично пожаловал к священнику и предложил ему машину для эвакуация имущества. Проханов поблагодарил, но отказался. Он довольно прозрачно намекнул, что в отношении его персоны есть особые соображения.

Комендант, почтительно поклонившись, удалился. Проханов знал, что господин фон Грудбах тут же свяжется с советником. И вряд ли тот подтвердит его слова.

Так оно и вышло. Проханов хотел скрыться, но не успел. Автоматчики явились за ним ровно через двадцать минут после того, как удалился комендант фон Грудбах. Проханова усадили в машину и доставили в комендатуру. Когда они ехали, он лихорадочно соображал: как выкрутиться? Нельзя, просто невозможно покидать город; его исчезновение сочтут бегством, и тогда возврата сюда не будет.