Человек с мясной фабрики

— Ты слишком большое внимание уделяешь логике, Дон. Надо больше чувствовать. Послушай, когда ты в следующий раз попадешь в Гидион, сходи на гладиаторские бои и посмотри. Это отвратительно! Трупы, спотыкаясь, бродят по арене с топорами и мечами и рубят друг друга на куски. Настоящая бойня. А зрители — как они радостно кричат после каждого ударa! И смеются. Они смеются, Дон! Нет. — Он решительно покачал головой. — Нет.

Но у Донелли еще оставались аргументы в запасе.

— Но почему нет? Я не понимаю, Грэг. У тебя получится, ты будешь лучшим среди них. Я же видел, как ты работаешь со своей командой.

Трейджер бросил на Донелли быстрый взгляд, юноша спокойно ждал ответа. В памяти всплыли слова Джози: «Откройся, будь открытым». Но нет уже того Трейджера, который одиноко жил на Скрэкки. Он возмужал и изменился.

— Там была девушка, — медленно, взвешивая каждое слово, проговорил он, открываясь. — На Скрэкки осталась девушка, которую я любил. Но у нас ничего не вышло. Вот почему я здесь. Я ищу нечто лучшее. Но мои прежние чувства со мной. — Он немного помолчал, стараясь поточнее выразить свою мысль. — Эта девушка, Джози, я хотел, чтобы она меня любила. Ну, ты понимаешь. — Как тяжело быть откровенным, говорить о своих чувствах! — Мечтал, чтобы она меня обожала и все такое. Ну а теперь, да, конечно, я бы неплохо управился с трупами на арене. Но Джози никогда бы не полюбила человека такой профессии. Конечно, она для меня потеряна, но все же… я ищу такого человека, который не сможет быть со мной, если я стану дрессировщиком гладиатором. — Он резко поднялся на ноги. — Не знаю. Вот что для меня важно — Джози или девушка, похожая на нее. Надеюсь, что я встречу ее.

Залитый лунным светом, Донелли молча сидел и жевал нижнюю губу, не глядя на Трейджера. Неожиданно выяснилось, что его логика не помогает. А Трейджер отправился бродить по лесу — ведь здесь не было бесконечных коридоров.

У них получилась сплоченная группа: три дрессировщика, лесник, тринадцать трупов. Каждый день они отодвигали границу леса, и впереди всех двигался Трейджер. Против дикой природы Вендалии, против черного шиповника и жестких, усеянных железными шипами веток серых деревьев, против густых зарослей враждебного леса он бросал свои бульдозеры. Шесть из них управлялись руками трупов, а седьмой он вел сам. Перед сверкающими клинками и лазерными резаками стена леса каждый день отступала. За ними шел Донелли, управлявший тремя огромными лесопильными агрегатами, которые превращали поваленные деревья в пиломатериалы для Гидиона и других городов Вендалии. Далее следовал Стивенс, третий дрессировщик, руководивший огнеметом, который сжигал пни и расплавлял камни, — после него фермеры могли заняться земледелием. Управлял процессом лесник.

Чистая, напряженная работа, предъявлявшая жесткие требования ко всем, — Трейджеру она с каждым днем нравилась все больше. Он превратился в стройного, мускулистого молодого человека; черты загорелого лица стали жестче, жаркое и яркое солнце Вендалии оставило на нем свой след. Трупы были естественным продолжением его тела, он управлял ими с поразительной легкостью. С такой же уверенностью обычный человек двигает рукой или ногой. Иногда контроль становился таким сильным, отдача такой отчетливой и определенной, что Трейджеру казалось, что он вовсе не дрессировщик, работающий с командой, а человек с семью телами. Семь сильных тел, оседлавших знойный лесной ветер.

Но и вечера, когда работа заканчивалась, доставляли ему удовольствие. Юноша сумел обрести внутреннее спокойствие, ощущал общность с новым миром, недоступную ему на Скрэкки. Лесники Вендалии, которые приезжали из Гидиона, сменяя друг друга, были достойными во всех отношениях и дружелюбными людьми. Вот, например, Стивенс, здоровенный крепыш, — он постоянно шутил, редко заговаривая на серьезные темы. Трейджер считал его забавным. А с Донелли, стеснительным юношей, таким спокойным, склонным к философствованию, они по-настоящему подружились.

Донелли умел слушать и сопереживать, а новый Трейджер оказался прекрасным рассказчиком. Когда речь заходила о Джози, в глазах юноши мелькала зависть. Трейджеру порой казалось, что Донелли — это он сам прежний, еще не встретивший свою любовь и не умеющий находить нужные слова.

Однако проходили дни и недели, и Донелли стал говорить больше и увереннее. Пришел черед Трейджера слушать и разделять боль друга. И он понимал, что так правильно. Каждый вечер, глядя в тлеющие угольки костра, они рассказывали друг другу свои сны. И плели ковер надежды, наполненный обещаниями и ложью.

А потом наступала ночь, которая, как и прежде, была худшим временем.

После того как все разговоры заканчивались и Донелли отправлялся спать, в одинокую палатку Трейджера приходила Джози. Тысячу ночей он лежал, закинув руки за голову, глядя в пластиковый потолок, и вновь переживал ту ночь, когда признался ей в любви. Тысячу раз он касался ее щеки и смотрел, как она отворачивается от него.