Человек с поезда

1. Общественность не имела возможности связать концы с концами до тех пор, пока передача информации в газеты посредством телеграфа не получила достаточного развития.

2. Когда мы сталкиваемся с необычными, шокирующими сообщениями, они зачастую вызывают у нас недоверие. Речь в данном случае не идет о рациональном скептицизме. Некоторые вещи просто кажутся нам нереальными, потому что слишком далеко выходят за рамки нашего личного опыта. По этой причине мы инстинктивно отказываемся в них верить и считаем их выдумкой.

3. Наш опыт в некоторых случаях является плохим учителем. На него не всегда стоит полагаться. Скажем, личный опыт говорит человеку, что земля плоская. Он же заставляет людей верить, что их дом никогда не будет уничтожен наводнением, потому что простоял уже 120 лет и в местности, в которой вы живете, никогда не было наводнений.

А еще опыт подсказывает людям, что то, что является истиной во многих случаях, должно быть таковой всегда. Например, опыт учит детективов, что чаще всего людей убивает тот, кого они хорошо знают или кто входит в их ближайшее окружение.

К сожалению, полиция в течение добрых ста лет исходила именно из этого принципа, хотя он неверен. До 1975 года, когда сотрудники полиции сталкивались с серией, они почти всегда доказывали, что речь идет о преступлениях, никак не связанных друг с другом. Когда «семья» Мэнсона однажды ночью совершила жестокое убийство, а следующей ночью – еще одно, полиция настаивала, что это – два отдельных преступления. Для их расследования были назначены два разных сотрудника, и дела не стали объединять в одно. И это притом что связь между ними была совершенно очевидной. Вот что написал Джефф Гуинн в книге «Мэнсон» (с. 273):

С самого начала расследованию убийств Тейт и Ла-Бьянки мешало нежелание участников следственных бригад обмениваться информацией… Их рабочие места находились в одной комнате, но эти люди никогда не сотрудничали между собой, хотя это было бы весьма полезно. Руководство Департамента полиции Лос-Анджелеса это нисколько не беспокоило – ведь дела, которые вели бригады, по его мнению, не имели друг к другу никакого отношения.

Когда в 1970-е годы серийный убийца Деннис Рейдер совершал свои очень похожие друг на друга преступления в городе Уичито, штат Канзас, младшим офицерам полиции было особым приказом запрещено рассуждать о том, что они связаны между собой, – даже после того, как преступник написал письмо в газеты, взяв на себя ответственность за кровь своих жертв.

Это еще один пример иррационального скептицизма, подпитываемого опытом. Иррациональный скептицизм такого рода существует и сегодня, в том числе в отношении преступлений, которые описаны в этой книге. Дж. Д. Чандлер в книге «Убийство и погром в Портленде, штат Орегон» на странице 87 делает совершенно невероятное заявление о связи между убийствами семьи Хилл в Арденвалде и семьи Мур в Виллиске, погибшей через 365 дней:

Шокирующее сходство между этими двумя преступлениями, скорее всего, было плодом воображения репортеров, потому что никому не были предъявлены обвинения – за исключением Натана Харви.

Вот, значит, как? Выходит, чтобы убедить человека в том, что два преступления никак не связаны между собой, достаточно того, что обвиняемый был только один? Где же логика?

Если рассуждать таким образом, получается, что все нераскрытые преступления следует считать не имеющими отношения друг к другу. Выходит, никак не связаны между собой, например, злодеяния Джека-потрошителя, ведь в них никого так и не обвинили, а значит, связь между этими убийствами – всего лишь плод воображения газетчиков. Это также проявление того самого иррационального скептицизма.

Рэймонда Харди заподозрили в том, что 5 июня 1910 года на ферме в штате Айова он убил других членов своей семьи. Местный шериф почему-то решил, что это преступление совершил именно он, и принялся трепать имя Рэймонда Харди в газетах. Однако суд над ним так и не состоялся – по причине отсутствия хоть каких-нибудь улик, подтверждающих клевету шерифа. Рэймонд был неплохим и вполне вменяемым человеком, и у него отсутствовали мотивы для убийства своих родных. Это был добрый деревенский парень, которому через несколько дней предстояло жениться. После освобождения он вполне счастливо прожил почти 60 лет. На мой взгляд, невиновность Рэймонда Харди была совершенно очевидной.

Однако современные авторы, пишущие об этом деле, – а мне удалось найти в Интернете несколько статей на эту тему, – чуть ли не в один голос утверждают, что Харди был виновен. И знаете почему? Потому что иначе придется признать, что ближайшие родственники Рэймонда Харди стали жертвой настоящего чудовища, в существование которого невозможно поверить.