Человек сидящий

— Люблю этот стих. Бродский — лучший из шестидесятников.

— И уехал вовремя.

— Было куда. Не у каждого есть.

— Все уезжают в никуда.

— Да…

Это бывшие сотрудники оперативных и следственных структур. Настоящие. Повидавшие. Их здесь мало, они всегда держатся особняком, их опасаются зэки и не трогает без нужды администрация. Их никто не слушает, просто потому, что они непонятно говорят о неинтересном.

Срез, поперечный срез социума в статике.

Здесь можно услышать профессиональный разбор вчерашнего боксерского поединка за звание чемпиона мира и мнение о последней книге Пелевина. Можно поспорить о вариантах защиты Каро — Канна.

Но это штучно и редко. Обыденность: еда, одежда, работа, болезни — вот что волнует, вот о чем говорят. Как на воле.

Только здесь не воля, здесь работяги, наркоманы, бывшие менты, вертухаи, прокуроры, судьи, миллионеры и нищие — ходят по локалке кругами, ежатся под моросящим дождем, привычным для Тагила, и ждут малограмотного прапорщика, который лениво прокричит их фамилии, чтобы они, посчитанные по головам, пошли спать.

Завтра они проживут новый бесконечный день, польза от которого лишь в том, он прожит. Все они когда-то выйдут. Но локалка всегда будет полной — приедут другие.

И те, другие, будут говорить о том же.

«Мазерати»

— Машина должна быть итальянская. — Кайрат хранил эту веру.

Каждый держится за что может. Кайрат держался за «Мазерати» в своем секретном гараже.

Когда память и ожидания становились невыносимы, Кайрат начинал спорить даже с бедолагами, которые машин никогда не имели, но журналы автомобильные смотреть любили и обсуждали новинки со знанием вопроса.

— Ну ты что, какой «Мерседес», Е-класс вообще слился, вот подожди, БМВ выпустит новую «пятерку», увидишь, — говорил один.

Всегда находился второй, кто БМВ не признавал. Начиналась битва, в которой все участвующие делились на лагери.

Те, кто имел хорошие машины на воле, обычно молчали и улыбались, это действительно очень забавно, когда люди готовы бить друг друга за то, что видели только в журналах, но Кайрат иногда не выдерживал. Спорил он только вначале, потом его речь становилась монологом, он переходил на крик. Узкие глаза его на широком лице становились злыми, широкие плечи напрягались, он хотел доказать, всем доказать.

Люди расходились. Шум в зоне притягивает неприятности.

— «Мазерати» — вот машина, — успокоившись, говорил Кайрат оставшимся, — «Мазерати».

Кайрат вырос в казахской семье в приграничной с Казахстаном области, отец его был крупным полицейским, поставил крепкое хозяйство, в доме всегда было много гостей. Важных гостей.

Когда Кайрат скучал по воле, то рисовал этот дом. Рисовал он хорошо. Дом был красивый.

Путь ему был определен — МВД. Важные гости из Москвы обещали помочь и помогли. Послужив несколько лет на родине, Кайрат переехал в Москву.

Борьба с экономическими преступлениями — конечно, БЭП, куда еще может устроить сына отец — мент, создавший к старости крепкое хозяйство, где часто останавливаются для отдыха и охоты важные гости из Москвы?

Москва покорила Кайрата. Хваткий, он сразу пошел в рост. Мягкие дети столичных руководителей, которых папы-полицейские тоже устраивали в БЭП, не выдерживали его напора. Скоро он стал заместителем начальника крупного отдела. Деньги стали привычными. Москва открылась ему. Клубы, рублевские бани, спортивные машины и тюнингованные женщины, особенно последние: с ними, молодыми, красивыми, было хорошо. На них требовалось много денег, но несли ему больше, чем он тратил.

Тогда он купил «Мазерати» — исполнилась его мечта. Огорчало, что отцу он машину показать не мог, тот бы не одобрил. Игрушка это. Квартиру можно было купить на эти деньги. Но квартира, которую хотел Кайрат, стоила дороже. Ее купить он не успел.

Отец волновался, когда он женится. Ему хотелось внуков. А Кайрату хотелось показать отцу, что все уже может сам, и он перестал ему звонить.

Очередной проситель о помощи, готовый на все, оказался завербованным собственной безопасностью, которая давно за Кайратом наблюдала. Возможно, стал привлекать внимание. А может, как был уверен он сам, завистники, которых он обошел на повороте по пути к должности, не простили.

Факт остался фактом — он взял деньги за «решение» вопроса и его задержали.

Включился отец, и избежать ареста удалось. Дальше Кайрат решил действовать сам.

Получилось неоднозначно. Друзья и друзья друзей обещали помочь и брали деньги, так прошел год. Но дело шло, и никто его прекращать не собирался. Обвинение ему предъявили: мошенничество в особо крупном размере. Впереди был суд, и Кайрат пошел ва-банк.

Собрав остатки денег и конвертировав их в наличные американские доллары, он перешел польскую границу. Бронзулетки у него не отняли, потому как никого он на утоптанной тропе не встретил и дошел до ближайшего городка спокойно. Там уже ждал надежный человек на автомобиле.