Человек со шрамом

 Через час Мельников снова был в камере. Сержант уже увел Оксану, и они остались с ближайшим помощником Шувалова наедине.

 - Спасибо вам, Александр Ефимович, — еще раз поблагодарил Свиридов и замолчал.

 Молчал и Мельников, явно думая о чем–то своем. Потом сказал:  - Я не знаю, сколько вас здесь продержат. Но, думаю, недолго: может быть, еще с неделю, а потом переведут в Край. Кстати, кто из сотрудников Управления производил ваше задержание и арест?

 Свиридов назвал несколько фамилий и подполковник снова задумался: «Странно. Никакого отношения к борьбе с организованной преступностью они не имеют. Зато имеют отношение к Маркину: это его люди. При захвате виллы Шувалова никто из сотрудников моего отдела участия тоже не принимал. Отсюда и «ляп»: я–то знал, кто является номинальным владельцем особняка, а они — нет».

 Разговор у них явно не клеился, и обменявшись еще парой ничего не значащих фраз, Мельников сказал:  - Я тут книжку прихватил — кто–то из наших «постояльцев» забыл — возьмите, почитаете. Заняться вам всё равно нечем.

 Когда Свиридов остался один, он раскрыл книгу в сильно потертом переплете и горько усмехнулся про себя: «Достоевский… «Преступление и наказание».

 

 Дежурный по Управлению капитан Хопров дождался, когда последние сотрудники покинут здание, вытащил из–за шкафа вместительную сумку и сказал своему помощнику:  - Ну–ка, ну–ка… Посмотрим, что бог послал по случаю нашего дежурства. Чем это там питаются наши вражины–буржуины, что мы никак одолеть их не можем…

 Он выложил содержимое на стол. Куча получилась внушительная: разные сорта сыра и ветчины, фрукты, шоколад, сервелат, копченый палтус, консервные банки с иностранными надписями, балык из осетрины, банки с черной и красной икрой, сёмга, половина торта, много всякой мелкой вкуснятины и даже целый ананас.

 - Да, — протянул Хопёр и непроизвольно облизнулся. — Правильно говорят: бандиты живут хорошо…

 - …Но недолго, — поддержал его сержант.

 - Теперь понятно, почему мы два года не можем разобраться с этими «легионерами».

 - И почему же? А, Хопёр? — с интересом спросил сержант, зная по опыту, что тот сейчас что–то сморозит.

 - У нас разные нормы довольствия, — серьезно пояснил капитан. — Чтобы победить мафию, или нас нужно перевести ни их норму довольствия, или их — на нашу. Но лучше — нас. — Он потер руки. — С чего бы начать? Аж глаза разбегаются…

 - А шеф и наши ребята? — напомнил помощник.

 - Шеф отказался. А ребятам останется… Мы же не сможем всё слопать?

 - Ага, не сможем! Ты это кому–нибудь скажи… А кто этой зимой в Шали умял полбарана?

 - Да разве то баран был? — простодушно удивился Хопер, сооружая громадный бутерброд из ветчины, сыра и заморского паштета. — Так, ягненок…

 

 Утром на Свиридова надели наручники, и, подгоняя стволами автоматов, повели по длинному коридору. Во внутреннем дворе, перед тем как за ним закроется глухая дверь «автозака» — машины для перевозки заключенных, он остановился и посмотрел на небо. Оно было чистым и голубым: день обещал быть солнечным и тихим.

 - Залазь, давай! Нечего на небо пялиться, — ткнул его автоматом под ребра один из конвоиров.

 - Да, ладно, — не согласился второй, — пусть последний раз посмотрит. Теперь ему пятнадцать лет видеть небо в клетку.

 - Это в лучшем случае, — злорадно согласился первый и с противным скрипом закрыл дверь «автозака».

 

 

 

Глава 36. КАЖДОМУ − СВОЁ

 Вечером, после похорон полковника Маркина, Мельников и Хопров сидели в прокуренном кабинете подполковника, выпивали и не спеша делились впечатлениями.

 - Да, шеф, последние несколько дней в Управлении чем–то напоминают генеральную уборку в дурдоме. Силами самих психов: буйными и прочими… — поделился своими наблюдениями капитан Хопров.

 «Гостить» в дурдоме Мельникову не приходилось, но сталкиваться с их постоянными обитателями по долгу службы случалось. Поэтому и сравнение своего старого товарища он посчитал уместным. И еще вопрос: где больше настоящих психов, а тем более — буйных?

 - Угу, — охотно согласился Мельников, — одного такого буйного сегодня схоронили. Всё как положено: с военным оркестром, траурными венками и прощальным салютом. Если верить многочисленным ораторам на кладбище, то «вся прогрессивная общественность Края…» — а по словам одного из них — «и всё прогрессивное человечество, понесло невосполнимую утрату».

 - Это точно, шеф, тварью он оказался редкостной! Восполнить такую утрату будет непросто….Ну, а «наше доблестное ведомство лишилось стойкого, пламенного и бескомпромиссного борца за идеалы демократии!» — мстительно привел Хопров еще один перл из прозвучавших на кладбище траурных речей. — Два месяца мы пасли этого «пламенного борца», а он этого даже не почувствовал, — довольно ухмыльнулся капитан.

 - И хорошо, что не почувствовал: иначе всем этим траурным почестям удостоились бы мы сами. Шансов уцелеть у нас было немного…