Человек со шрамом

 Мельников принес из машины стаканы и непочатую бутылку армянского коньяка. Давиденко ничего не оставалось, как вытащить из рюкзака свои припасы: крупные розовые помидоры, охотничьи колбаски и бутылку коньяка, но не армянского. Они с аппетитом ели уху и вареную рыбу, при этом не забывая время от времени опрокинуть по стаканчику. Подполковник несколько отошел от своей традиции и наливал коньяк по полстакана, словно это была водка.

 За вечер Мельников уже опустошил свою плоскую фляжку, теперь же он всерьез приналег на спиртное и уже добрался до бутылки Давиденко. По–видимому, старый чекист имел неплохую подготовку в этом виде спорта и почти не пьянел. Соревноваться с ним агент Черный не собирался. И не потому, что не мог осилить полкило коньяка, а потому, что ни на секунду не забывал, кто сидит рядом с ним у небольшого костра.

 Время от времени, когда его враг отвлекался, агенту удавалось незаметно выплеснуть коньяк из своего стакана в траву. Выливать коньяк, да еще купленный за свои деньги, было жалко, но своя жизнь представлялась ему несравнимо дороже.

 - Интересно, почему такая дискриминация? — спросил Мельников, для разнообразия закусив коньяк колбасой. — Охотничьи колбаски бывают, а вот о рыбацких я что–то никогда не слыхал. Как думаешь, Давиденко?

 Яша Давиденко думал о другом: «Шел бы ты куда подальше со своими идиотскими вопросами! На них как не отвечай, а всё равно, если не в дураках, то в каком–нибудь дерьме окажешься. Знаю я твои свинские штучки, уже ученый…» — Но вслух осторожно произнес:  - Трудно сказать, Александр Ефимович… Я тоже никогда не встречал ни рыбацких колбасок, ни вообще какой–нибудь еды с рыбацкой тематикой. Кроме, пожалуй, «Ухи Азовской». Но то консервы, и, наверное, еще никому не пришло в голову брать с собой на рыбалку консервированную уху.

 Он еще хотел добавить, что «лучшая рыба — это колбаса», но вовремя прикусил язык. Этот народный афоризм имел рискованное продолжение: «…а лучшая колбаса — это чулок с деньгами!» С таким человеком лучше не говорить о деньгах и даже не давать ни малейшего повода для такой темы.

 - Ты бы еще о «Завтраке туриста» вспомнил! — усмехнулся Мельников. — Кстати, тоже непонятно: почему «Завтрак туриста» есть, а «Обеда…» или «Ужина…» — нету? Что скажешь? А, мудрый Давиденко?

 Яша никак не мог взять в толк, куда тот клонит и к чему эти дурацкие вопросы? В этих, с виду простых вопросах вполне мог оказаться какой–нибудь скрытый смысл или подвох. Но пока ни того, ни другого агент Черный уловить не смог.

 Пришлось полагаться на экспромт:  - Наверное, им некогда обедать днем, а вечером у них только и хватает сил, что добраться до спального мешка. А может, туристы перешли на трехразовое питание: по понедельникам, средам и субботам. По утрам, соответственно.

 - Хорошая версия, — великодушно похвалил его находчивость Мельников. — Но, думаю, ты не угадал.

 - Тогда почему? — не удержался Давиденко.

 - Да потому, что после того, как туристы позавтракают этими самими консервами, то до обеда, а тем более до ужина, они уже не доживают. Никто же не знает, из чего делают ту дрянь! — пояснил подполковник и рассмеялся своей шутке.

 Секретный агент тоже немного посмеялся за компанию: оказывается, у его хозяина было неплохое чувство юмора.

 - Очень может быть, — решил он поддержать безобидную тему. — Я как–то угостил такими консервами своего кота, так он со мной два дня не разговаривал!

 - А у тебя что, говорящий кот есть? — с неподдельным интересом спросил Мельников и перестал жевать охотничью колбаску. — Случайно не тот самый, что был ученым, всё ходил по цепи кругом и налево сказки говорил? А ходил–то он, между прочим, по золотой цепи! Он к тебе, наверное, вместе с цепью попал? — хитро прищурился подполковник, пристально посмотрев на агента.

 «Да чтоб ты подавился! — от всего сердца пожелал ему Давиденко про себя. — Как чувствовал: неспроста эта хитрая сволочь задает свои идиотские вопросы! Они только с виду дурацкие, а на самом деле в них скрытый подвох. Угораздило же меня сунуться со своим кастрированным котом… Там, в той сказке, еще и «Кощей над златом чахнет», и много чего другого — у Пушкина буйная фантазия была. Я что, за всех теперь отвечать должен? И Пушкин этот, тоже гусь лапчатый: «Идет направо — песнь заводит, налево — сказку говорит…» Почему он сказки свои налево рассказывал, а не направо или, там, прямо?! Он нахреновертел со своими левыми котами и золотыми цепями, а мне теперь отдувайся! Мельников же не зря упомянул, что сказки у кота лукоморского были левыми… Вот что этот хитрый дьявол имел в виду?» — с сильным беспокойством соображал незадачливый владелец кота Альбертика.

 - Да нет, Александр Ефимович! Кот самый обыкновенный, неученый и блохастый. А «не разговаривал со мной» — ну, это в том смысле, что обиделся и два дня ко мне не подходил.

 - А цепи золотой у него, значит, нету? — не унимался Мельников.

 - Помилуйте! Александр Ефимович! — не на шутку всполошился Яша. — Откуда у меня золотые цепи?!