Человек со шрамом

 Мельникову пришлось терпеливо выслушивать гневную речь своего буйного шефа:  - Если я еще не выгнал тебя со службы, то не потому, что меня волнует твоя пенсия! На отставку можешь не рассчитывать, пока не рассчитаешься со своими долгами. Даже не мечтай! Я не Рокфеллер, чтобы платить за тебя… И если тебе дорога твоя глупая башка, ну, хотя бы как память о службе в госбезопасности, то тебе придется попотеть, чтобы она осталась на своем месте, в своем первоначальном виде! Кто мне рассказывал сказки о междоусобной войне, в которой мафиозники будут пускать себе кровь? Не ты? А кто готовил операцию? Тоже не ты? И что в конечном итоге получилось из всей этой затеи? Обстрел Управления из гранатомета и две взорванных машины под окнами моего кабинета?!

 Мельников только еще собирался что–то сказать в свое оправдание, как Маркин сходу пресек его попытку:  - Молчать! Эти две машины прибавишь к своему долгу. У меня уже в печенках сидят твои секретные операции, о которых знает полгорода. А история с Ветвицким? Это тоже секретная операция?! Тогда почему было столько зрителей? Скоро туристические агентства начнут продавать развлекательные туры в наш славный город… Этакий Диснейленд для взрослых, которым хочется пощекотать себе нервы.

 − Взрывы, поджоги, стрельба, затопленные подвалы с трупами, а теперь еще и летающие «Опели»?! — взорвался Маркин и грохнул кулаком по столу. — Кто дал тебе право позорить славное имя нашего ведомства? Сукин ты сын! — окончательно рассвирепел полковник и швырнул в лицо Мельникову пачку донесений внештатных осведомителей.

 Тот молча собрал с пола листы бумаги и положил их на край стола начальника, даже не пытаясь оправдываться. Да и как тут оправдываться, если шеф ни на секунду не закрывает рот?

 - И черт бы с ним, с этим быдлом — будут зубоскалить, пока самим не надоест! — Маркин скомкал верхний лист и швырнул его в урну. — Но начальству что прикажешь доложить? Что какая–то долбаная мафия нас за лохов считает?! — снова перешел он на крик. — С твоей помощью наше Управление превратилось в посмешище для всего Края! По всем показателям на последнем месте… Менты, и те над нами смеются… Я им, конечно, припомню тех пойманных в парке «террористов», но сначала я припомню кое–что тебе. Если ты и дальше будешь создавать мне проблемы или, не дай бог, пострадает моя карьера, то я отверну тебе голову! Как главному вдохновителю и организатору всех наших славных побед над организованной преступностью! Это я тебе твердо обещаю. Заруби себе на носу! Это сто первое и на этот раз последнее предупреждение! Меня второй раз вызывают на ковер к генералу и обрабатывают по полной программе.

 Мельников молчал. И хотя его обуревали совсем другие чувства, лицо по–прежнему оставалось озабоченным и спокойным.

 - Я что, похож на дешевую шлюху, которую можно трахать кому как захочется?! А трахают меня за твои геройства, сучий ты сын! — снова рассвирепел Маркин, лицо его пошло пятнами. — Следующей операцией против «Легиона» я буду командовать сам. Лично! А ты — раз такой умный — разработаешь детали! Всё понял? Тогда пошел вон, пока я не передумал!..

 Профессиональное самолюбие Мельникова было уязвлено. Его, кадрового разведчика, «кулибины» из этой треклятой корпорации обставили как желторотого стажера. Такого сокрушительного поражения он давно не испытывал.

 «Всё плохо, — думал подполковник, — там эти умники, похоже, до сих пор потешаются над ним, здесь начальник начал рыть землю. Целый час орал… Только что дым клубами из ноздрей не валил и паркет копытами не крушил. Неспроста он так нервничает и бесится… Наверное, тоже получил от генерала сто первое персональное предупреждение, вот и подыскивает теперь козла отпущения. Это вполне в его духе…»

 Мельников тяжело вздохнул и едва заметно покачал головой: «А если Маркин причастен к темной истории с третьим «КамАЗом»? Ведь он несколько лет назад проходил службу в Управлении ФСБ по городу Армавиру, а тот проклятый затвор от автомата оказался родом из того же города. Есть ли здесь связь? Если есть, то он становится для меня смертельно опасен. Не ровен час, действительно бросит под танк или попытается открутить мне голову каким–то другим способом».

 Подполковник озабоченно потер подбородок: «Если у него такой номер получится, то все свои грехи повесит на меня. С покойника какой спрос? Никакого. «Погиб при исполнении своего служебного долга, защищая граждан от преступных посягательств доморощенной мафии». Или, например, в Чечне, при наведении конституционного порядка… Венки, троекратный салют и последнее прости: «Вечная память тебе, наш боевой товарищ!»