Человек со списком (СИ)

Оглянувшись на закуривающего Гвидо, Стив понизил голос и тихо сказал Тони:

— Успокойся. Никуда мы не пойдем, я просто увидел, что тебя нужно спасать. Беги с Богом.

Осчастливленный Тони тут же усвистел вниз по улице, успев только сказать «спасибо».

Синьор Гвидо, разумеется, был не очень счастлив, но Тони больше поймать так и не смог.

Итак, как-то утром, мрачно раздумывая над тем, чтобы уволиться из Дисней к чертовой матери и все-таки уехать в Японию, рисовать аниме, только уже не с малышом Тони, а с внуками, у которых как раз скоро должны были начаться каникулы, Стив увидел за столиком в одной закусочной знакомую рыжую гриву.

— Искра? — Черная Вдова обернулась, но, узнав Стива, тут же расслабилась. — Господи, ты с этой челкой похожа на школьницу.

— Таков был план. Привет, Кельт.

Стив присел к ней за столик и заказал себе кофе — предрянного, надо заметить, но Искре было не привыкать.

( — Из-за него я познала столько лишений! — разорялась Ванда.

— Ты когда-нибудь пила кофе с цикорием? — поинтересовалась Романова.

— Что? Фу, нет.

— Ты не знаешь, что такое лишения.)

— Ты одна? — спросил Стив, намекая на Баки, которому обещал свернуть шею, если еще раз увидит в Штатах.

Каменное выражение лица Черной Вдовы потрескалось как высохшая грязь в пустыне, у нее задрожали губы, и она вцепилась в свою кружку так, что у нее побелели костяшки, резко качая головой. Высокий рыжий хвост задорно качнулся из стороны в сторону.

— Ты наверняка знаешь, что у нас все катится к чертям. Распродают народную собственность, научные институты, появились какие-то левые теневые организации… Я хотела уйти со службы еще год назад, Кельт. Это уже не та страна, о которой мы мечтали, которой могли гордиться. Яша мог уехать куда угодно, его бы не поймали. Но не я. Кто я такая, знали четыре человека из верхушки КГБ, и были засекреченные документы по проекту суперсолдат где-то в архивах. И мне заявили, что если я попробую уйти, или подамся в бега, то семью моего брата сгноят в лагерях, несмотря на все заслуги. А они ведь меня даже не помнят!

Искра подняла на него глаза, полные слез. Стив не помнил, чтобы Черная Вдова, шпион-кремень, когда-либо была в таком состоянии. Она плакала при нем дважды — уже после щелчка в восемнадцатом. Но с каким-то внутренним смирением. Зная, что сделала все, что могла.

— Мы убили их. Мы убили всех. Мы собирались взорвать архивы, но нас нашли, и… Ты говорил, что Яша упал в пропасть, а ты обвинял себя в том, что не вернулся за ним? Ты считал его мертвым. Ты в этом не виноват. — Она сделала судорожный вздох. — Он сказал мне уходить, что он их задержит. И я… я бросила его, я оставила его там!

Искра закрыла лицо руками и горько зарыдала.

И тогда Стив понял, что должен рассказать ей правду.

Ты встретишь меня, когда я буду еще молод и глуп. И ты будешь мне хорошим другом. Твой беспринципный возлюбленный жив. Сейчас он не в порядке, но когда-то потом ему станет лучше. Не бойся любить, Искра. Да, сейчас тебе это сложно, но ты научишься. У тебя будут друзья. Мы еще не раз спасем мир, и мы будем в этом хороши, правда хороши. Пока сказочно не облажаемся. В этом не было нашей вины, мы сделали все, что от нас зависело. Но мы сможем исправить даже невозможное. Главное, знай: даже когда ситуация будет казаться тебе фатальной… мы спасем тебя. Слово Стивена Роджерса.

***

Стив стоял у зеркала с бритвой и с сожалением смотрел на сроднившуюся с лицом за семьдесят пять лет бороду. Надо, Стив, надо. Иначе Сэм и Брюс тебя точно не опознают.

Стив мог предотвратить столько катастроф. Столько боли, столько страданий. Но он не сделал ничего. И где-то глубоко внутри, несмотря на все его знания о хрупком пространственно-временном континууме, подчерпнутые у Брюса, Стив будет ненавидеть себя за это до самой смерти. Скорой, как он надеялся.

Отполированный щит, с сорок восьмого года пылившийся в гараже, обвиняюще сверкал из угла.

Был май; в мире после щелчка Брюса царил лютый бардак. Пора было идти навстречу судьбе.

Стив вздохнул и включил бритву.

El fin.