Читаем Человек-тело полностью

Эта мысль открылась мне внезапно, я отшатнулся от нее, затем снова приник. И точно вылили мне на голову жбан холодной воды. Кто такая моя Вика? Может быть, она просто-напросто геронтофил? И в этом, допустим, ее суть…

Я испытал гадливое чувство брезгливости к моей девочке. Не юная, свежая, влюбленная, а извращенец-геронтофил. Который почему-то любит старость, ее запах, ее слабости, дурные газы старых пердунов нравится ей вдыхать, вот что.

Эта пагубная мысль клюнула меня ночью, я повернулся, посмотрел на спящую. Ее лицо показалось мне совершенно другим. Я подумал, что геронтофилы не менее отвратны, нежели педофилы, только вот не ловят их, не сажают в тюрьму. Почему-то мужчины и женщины, ебущие детей, отвергаются обществом, а дети, ебущие стариков — обществу похую.

Что есть в сущности, геронтофил? Это поклонник и глашатай смерти. Где-то в его постыдной глубине скрывается желание именно наблюдать старость и смерть. Будет она вполне молода, когда я подохну. Будет она владеть всем моим имуществом, которого немало, плюс правами на все мои книги, иные из которых еще только будут написаны. Найдет себе нового мужа, с ним будет кричать и кончать. Вот убийственная истина этой жалкой жизни.

В таком случае, педофил — это отрицание смерти. Гумберт был на двадцать пять лет старше Лолиты. Между прочим, как и Достоевский своей стенографистки. Педофил теоретически не должен пережить предмет своего вожделения. Впрочем, «Лолита» — это не история дяденьки-педофила, а история девочки-геронтофила, вот в чем тайна этой книги. Гумберт всего лишь искал образ своей первой любви. Лолита же сначала отдавалась ему, затем сбежала с другим человеком, который был даже старше Гумберта. Чистый, наивный детский Гумберт. И рядом с ним — уродливый геронтофил Лолита. Надо бы перечитать с этой точки зрения, может быть, найду в тексте какие-то ключи.


Мысль № 7

И все-таки приятнее взаимодействовать с геронтофилом, чем быть объектом некрофилии.


Мысль № 8

Пытаясь поговорить с нею о литературе, я, конечно, не мог обойти «Лолиту». Нет, не читала она книгу — лишь слышала о ней. Вообще, ее познания литературе были довольно скудны. Немного погоняв девочку по содержанию текстов, словно тупой преподаватель, которому непременно надо убедиться, что студент знает, как звали лошадей Вронского и Казбича, я убедился в том, что она не читала ничего, кроме меня. Триллеры и женские романы, конечно, не в счет: я имею в виду прозу. Вот так: открыла в отрочестве этого писателя и оказалось, что он ей полностью достаточен. О том, что я стал для нее каким-то проводником в мировую литеретуруру, соврала для солидности.

И как это только она могла любить ту чернуху, что я писал? Впрочем, вскоре она полюбила не кого-нибудь, а Тюльпанова, прочитав книжку, что завалялась у меня. Надо же, с кем изменить…


Мысль № 9

Вот несколько вопросов, которые, как я ни старался от них избавиться, по-прежнему мучают меня…

Первое. Я так и не нашел никакого разумного толкования образа Вики: сначала ко мне явилась какая-то грязная вульгарная наркоманка, потом я написал на этом материале рассказ, затем эта девушка превратилась в образ, придуманный мной.

Второе. Текст давно утраченный, сожженный, текст, которого не существует нигде, даже в моей собственной голове, был в точности озвучен ею — тем же придуманным и материализованным мною образом.

Третье — тоже в эту папку. Некий Тюльпанов описывает детали моей жизни, генерирует числа, связанные с моей судьбой, проникает даже в мои сны.

И вот, моя старая теория, когда-то разработанная в шутку, надолго забытая… Человек-тело. Она настолько, оказывается, важна, что я открываю титульный лист этой тетради, доселе чистый, и записываю на нем крупно эти слова. Именно так:

ЧЕЛОВЕК-ТЕЛО Роман

Пусть будет роман — уже более пяти листов накатал.

Итак, я имею дело с телом, только вот в чем вопрос: я ли управляю им? Что если это тело послано мне кем-то другим, каким-то иным человеком? Ведь может же быть какой-то другой человек в этом безмерном океане одиночества.

И если он существует, этот человек, еще один, такой же, как я, насколько реальна встреча с ним? Может быть, все наше общение и заключается в этом посыле друг другу тел?

Уж не Тюльпанов ли подослал мне мою Вику, это пусть и несовершенное, но юное тело?


Мысль № 10

Кстати, молодая жена моя, проводя свою первую акцию семейной жизни — уборку в качестве новоиспеченной хозяйки, обнаружила глубоко под кроватью его злополучную книгу, провалялась с нею весь вечер, ежеминутно облизывая палец своим остреньким, кроваво блестящим язычком, а на другой день изумила меня: вернулась с традиционного ежедневного шопинга с пакетом, вывалила пакет на стол и — о ужас! — это были семь разнокалиберных книг Тюльпанова, разноцветных, все книги Тюльпанова, которые ей удалось найти в магазинчике на углу ул. Яблочкова и на окрестных ларьках.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Афганец. Лучшие романы о воинах-интернационалистах
Афганец. Лучшие романы о воинах-интернационалистах

Кто такие «афганцы»? Пушечное мясо, офицеры и солдаты, брошенные из застоявшегося полусонного мира в мясорубку войны. Они выполняют некий загадочный «интернациональный долг», они идут под пули, пытаются выжить, проклинают свою работу, но снова и снова неудержимо рвутся в бой. Они безоглядно идут туда, где рыжими волнами застыла раскаленная пыль, где змеиным клубком сплетаются следы танковых траков, где в клочья рвется и горит металл, где окровавленными бинтами, словно цветущими маками, можно устлать поле и все человеческие достоинства и пороки разложены, как по полочкам… В этой книге нет вымысла, здесь ярко и жестоко запечатлена вся правда об Афганской войне — этой горькой странице нашей истории. Каждая строка повествования выстрадана, все действующие лица реальны. Кому-то из них суждено было погибнуть, а кому-то вернуться…

Андрей Михайлович Дышев

Детективы / Проза / Проза о войне / Боевики / Военная проза
Николай II
Николай II

«Я начал читать… Это был шок: вся чудовищная ночь 17 июля, расстрел, двухдневная возня с трупами были обстоятельно и бесстрастно изложены… Апокалипсис, записанный очевидцем! Документ не был подписан, но одна из машинописных копий была выправлена от руки. И в конце документа (также от руки) был приписан страшный адрес – место могилы, где после расстрела были тайно захоронены трупы Царской Семьи…»Уникальное художественно-историческое исследование жизни последнего русского царя основано на редких, ранее не публиковавшихся архивных документах. В книгу вошли отрывки из дневников Николая и членов его семьи, переписка царя и царицы, доклады министров и военачальников, дипломатическая почта и донесения разведки. Последние месяцы жизни царской семьи и обстоятельства ее гибели расписаны по дням, а ночь убийства – почти поминутно. Досконально прослежены судьбы участников трагедии: родственников царя, его свиты, тех, кто отдал приказ об убийстве, и непосредственных исполнителей.

А Ф Кони , Марк Ферро , Сергей Львович Фирсов , Эдвард Радзинский , Эдвард Станиславович Радзинский , Элизабет Хереш

Биографии и Мемуары / Публицистика / История / Проза / Историческая проза