Читаем Человек-тело полностью

— Дело в том, — начал «писатель», — что последние годы своей жизни я жил каком-то заблуждении. Двадцать лет назад мы с Анной расстались, я думал, что навсегда. У меня были многие… Много связей.

— Одну из них ты даже отравил грибами, — подумала я, чувствуя необычайное облегчение.

— Пойми меня, девушка! — вступила Анна. — Я никогда не переставала любить этого человека. Только сегодня я это и поняла окончательно.

— Тут, на этом кухонном полу, — мысленно уточнила я.

— В общем, все складывается, как нельзя лучше, — резюмировал «писатель», как бы потирая руками, словно большая муха. — Мой знакомый адвокат в два счета аннулирует этот второй, недействительный брак. Ты пока сможешь пожить на даче, пока тепло. Потом я подыщу тебе квартирку.

— Еще чего! — взвилась Анна.

— СНЯТЬ квартирку, а не купить, — уточнил «писатель».

— У меня есть, где жить, — сухо отрезала я. — И мне не нужна ваша дача.

— Как знаешь, как знаешь, — прорезюмировал мой бывший недолгий муж.

Ну, насчет дачи, как и для чего она мне была нужна, я конечно, слукавила. Да и все человечество стояло на крыльце этого ветхого строенья, стояло, разинув свои маленькие детские ротики, ожидая от меня Поступка, может быть, единственного Поступка, для чего я, собственно, и родилась на свет.

5

Бес принял меня холодно. Нет, это не те слова. Он просто избил меня до полусмерти, я три дня не вставала с постели. Впрочем, это так, оборот речи. Вставала, конечно, ходила по квартире, только вот на улицу выползти не могла — из-за синяков. Эти хождения и навели меня на вывод, что у Беса появилась Другая Женщина.

Длинные тонкие волосы на полу в ванной, они же — на маленьких серых тапках моего любимого. Да везде! Гостья изрядно линяла. Один ее волосок прижился в моем саду на сухом листе лилии, что в моей комнате подохла, поскольку Бес ее не поливал. Я выбросила лилию в мусоропровод вместе с горшком. Пока я шла по коридору, волос этой женщины извивался, поблескивая в лучах лампы, и будто указывал мне путь… Хорошо я пишу. Тюльпанова я.

Лежа большей частью в постели, поскольку весь мой скелетик до сих пор ноет, я прочитала дневник «писателя» до конца и от нечего делать мне захотелось самой писать. Вот и продолжила, рассказав о своих мытарствах.

Мысли из дневника

Мысль № 1

Что интересно: мои записи чем-то похожи на его. Сначала я написала о том, что было, теперь — пишу о том, что происходит прямо сейчас. Вот и хорошо. Пусть тогда и «Мысли из дневника» будут — как у него.

Только вот какие у меня мысли? Полежала, подумала… Нет, просто ничего не идет в голову.


Мысль № 2

Ну вот, еще мысль. Можно ли любить человека и в то же время его бояться? Бояться до дрожи в коленях. Думать, что в любой момент он может ударить, схватить за волосы, накрутить волосы на руку. Запрокинуть твою бессильную голову и плюнуть тебе в лицо…

Да. Почему-то у него такая привычка. Долго собирает слюну, скворчит. Я закрываю глаза, жду. Чувствую, как он рассматривает мое лицо. И плюет.

Думает, что унижает меня, делает мне плохо. И не знает, как мне приятно, когда течет по моим тугим щекам и лебединой шее его горячая слюна.

Мой дорогой, любимый мой, единственный мой Бес! Как я люблю тебя! Как получилось, что мое место теперь заняла ОНА?


[На полях: «Можно ли предположить, что лживая сучка писала это для меня? С какой стати? При каких обстоятельствах я мог бы это прочесть?»]


Мысль № 3

Дочитала дневник «писателя» до конца. Оказывается, он вовсе не вылил грибной суп, как сказал мне, а скормил его своей любовнице, жирной бляди своей. Туда ей и дорога, бляди. А вот насчет следователя соврал. Сказал, когда вернулся, что вызов был по поводу хулиганских действий его коллеги-писателя, который сунул кого-то головой в унитаз в ЦДЛ.


Мысль № 4

Кое-что он переврал. Например, в одном месте пишет, что поставил меня раком, засунул пальцы во все три мои дырочки и массировал, пока я не потеряла сознание, а я сосала его пальцы — всеми тремя ротиками. Неправда ваша. Ничего такого не было. Возможно — это просто одна из его фантазий.


[На полях: «И где же это? Такое и вправду было, только не с ним. Что-то колбасит эту реальность.»]


Мысль № 5

Вот что вижу в его так называемых произведениях. Очень мало мыслей, очень тяжелый, плохой язык. А ведь приходилось заучивать наизусть целые куски произведений «писателя». Даже та лупоглазая дура, которой они могли бы понравиться, возненавидела бы их в итоге.

Я — честная христианка, которая мучительно борется с плотью, которая у меня на уровне нимфомании и бешенства матки.


Мысль № 6

Все это невразумительно и бредово насчет человека-тела. Получается, что я не человек. И, значит моей рукой сейчас вожу не я, а Он, какой-то далекий, непонятный человек.

Пусть так. В таком случае, все нелепости и нестыковки, которые наверное в моих записях есть, можно свалить на него. Смайлик.


Мысль № 7

Перейти на страницу:

Похожие книги

Афганец. Лучшие романы о воинах-интернационалистах
Афганец. Лучшие романы о воинах-интернационалистах

Кто такие «афганцы»? Пушечное мясо, офицеры и солдаты, брошенные из застоявшегося полусонного мира в мясорубку войны. Они выполняют некий загадочный «интернациональный долг», они идут под пули, пытаются выжить, проклинают свою работу, но снова и снова неудержимо рвутся в бой. Они безоглядно идут туда, где рыжими волнами застыла раскаленная пыль, где змеиным клубком сплетаются следы танковых траков, где в клочья рвется и горит металл, где окровавленными бинтами, словно цветущими маками, можно устлать поле и все человеческие достоинства и пороки разложены, как по полочкам… В этой книге нет вымысла, здесь ярко и жестоко запечатлена вся правда об Афганской войне — этой горькой странице нашей истории. Каждая строка повествования выстрадана, все действующие лица реальны. Кому-то из них суждено было погибнуть, а кому-то вернуться…

Андрей Михайлович Дышев

Детективы / Проза / Проза о войне / Боевики / Военная проза
Николай II
Николай II

«Я начал читать… Это был шок: вся чудовищная ночь 17 июля, расстрел, двухдневная возня с трупами были обстоятельно и бесстрастно изложены… Апокалипсис, записанный очевидцем! Документ не был подписан, но одна из машинописных копий была выправлена от руки. И в конце документа (также от руки) был приписан страшный адрес – место могилы, где после расстрела были тайно захоронены трупы Царской Семьи…»Уникальное художественно-историческое исследование жизни последнего русского царя основано на редких, ранее не публиковавшихся архивных документах. В книгу вошли отрывки из дневников Николая и членов его семьи, переписка царя и царицы, доклады министров и военачальников, дипломатическая почта и донесения разведки. Последние месяцы жизни царской семьи и обстоятельства ее гибели расписаны по дням, а ночь убийства – почти поминутно. Досконально прослежены судьбы участников трагедии: родственников царя, его свиты, тех, кто отдал приказ об убийстве, и непосредственных исполнителей.

А Ф Кони , Марк Ферро , Сергей Львович Фирсов , Эдвард Радзинский , Эдвард Станиславович Радзинский , Элизабет Хереш

Биографии и Мемуары / Публицистика / История / Проза / Историческая проза