Человек укравший бога (сборник)

Когда я вырос и начал сталкиваться с понятием Божественного вмешательства в жизнь людей, то принял это как должное. Потому что я был готов к этому понятию через мои детские ощущения, которые я получил, стоя в лесу над муравейником с ореховым прутиком, меняя своим вмешательством жизнь муравьиной колонии.

И в моем сознании сложилась уверенность, что Господь также стоит над нами и все знает наперед, а мы, как бы не бегали туда-сюда, как бы не суетились, он, дав старт нашей жизни, направит своим божественным «прутиком» нас туда, куда назначено нам провидением.

И мне стало понятно, что даже самый умный, хитрый и изобретательный человек, как бы он не изгибал свой путь между стартом и финишем, между рождением и смертью – вверх, вниз или в стороны, как бы он не прятался, как бы не гримировался, Божественный «прутик» проложит тот путь, который ему предопределен.

Только у одних этот путь будет короче, у других – длиннее. Но каждый из них прекрасен, потому что это твой «путь». И только твой.

Безумие № 1 (солдатики)

Когда я закрываю глаза, появляются солдатики.

Всегда неожиданно.

И все сразу.

И, появившись, начинают методично заполнять пространство вокруг меня. А мое пространство – это огромная Черная Роза.

Цветок.

Солдатики не обращают на меня никакого внимания. Как будто меня в этом моем пространстве нет совсем.

Но я-то есть.

Я открываю глаза, солдатики исчезают.

Тревога проходит, и мое обнаженное тело снова обнимают теплые-теплые, как летняя ночь, лепестки. Мне становится хорошо.

Запах розы нежен и ласков. Я перекатываюсь с лепестка на лепесток и опять засыпаю.

Но как только я закрываю глаза, опять появляются солдатики и снова начинают заполнять мое пространство, мою Черную Розу. И так всегда: я открываю глаза – они исчезают, закрываю – они появляются.

Иногда я задумываюсь, может, они, эти солдатики, – плод моего воображения?

Но очень сложно совместить в моем воображении нежную розу и равнодушных грубых солдат, топчущих ее хрупкие лепестки.

В жизни своей ничего более равнодушного, а значит и более страшного, чем толпа этих солдатиков, я не встречал.