Человек в безлюдной арке

– Брось! – отмахнулся Иван Харитонович, – пары светящихся неподалеку окон было достаточно, чтобы заметить блестящий предмет.

– И что же дальше? – поторопил Егоров.

– А дальше Зиновьев умер. Но перед смертью успел прошептать, что раньше видел этот предмет, а потому точно знает человека, которому он принадлежал.

– Что же это за человек?

– Вор, карманник и бандит по кличке Амбал.

Егоров нахмурил брови, вороша свою память. Но через несколько секунд уверенно мотнул головой:

– Никогда не слышал о таком.

* * *

Группа приступила к работе. Никто из сотрудников минувшей ночью не спал – дежурный по Управлению начал обзванивать их сразу же после убийства, случившегося около полуночи. Собравшись вместе в кабинете, сыщики посовещались, распределили обязанности и разошлись каждый по своим делам.

Самое простое поручение досталось Косте Киму.

– Народ вернется голодный, поэтому сооруди что-нибудь пожрать, – распорядился Старцев.

Прихватив с собой фотографа Игната Горшеню, Вася Егоров снова отправился в Земский переулок. В МУРе давно прижилась традиция повторного осмотра места преступления, если таковые происходили ночью. Во-первых, поутру при дневном свете можно было найти то, что не заметили ночью в слабых лучах электрических фонариков. Во-вторых, через час или два на месте преступления уже не собирались толпы зевак, мешающих спокойной и вдумчивой работе. И, в-третьих, иной раз случалось так, что к сыщикам подходили местные жители, припомнившие новые детали происшествия и спешащие ими поделиться.

Олеся Бойко и Ефима Баранца Старцев отправил в архив с наказом найти хоть какое-то упоминание о человеке по кличке Амбал.

Сам Иван остался в кабинете. Он хотел совместно с Васильковым «подбить бабки» и подготовиться к докладу. Каждое утро комиссар Урусов начинал с того, что собирал в своем кабинете всех заместителей, начальников служб, руководителей оперативно-разыскных групп и выслушивал их краткие доклады. Сегодняшнее утреннее совещание Урусов определенно начнет с вопроса:

– Чья группа занималась убийством в Земском переулке? Прошу доложить по существу дела…

* * *

Старцев вернулся в кабинет, сильно хромая на искалеченную ногу. Сел, прислонив трость к стене, задрал брючину и принялся массировать старую рану. Васильков наблюдал за ним, докуривая у раскрытого окна папиросу. Он преотлично знал привычки товарища. Когда тот был рассержен или чем-то взволнован, то либо вращал зажатую между коленок трость, либо растирал покрытую шрамами щиколотку.

– Подгоняют? – Александр затушил окурок.

– Не то слово, – проворчал Иван. – Четвертое убийство, а мы ни сном ни духом. Топчемся на одном месте…

– Нашей вины здесь нет. Комиссар отлично это знает.

– Может, и знает. Да мне от этого не легче…

Александр Михайлович Урусов был умницей, разносторонне образованным человеком, прекрасным профессионалом. Умел зарядить людей на стахановскую работу, умел указать на ошибки, умел поставить на место. Он отлично ладил с подчиненными, никогда не повышал на них голос. И пользовался огромным уважением. А как было не уважать, если комиссар третьего ранга (по сути, генерал-майор) с момента назначения на высокую должность появлялся на службе либо в мундире, либо в старом перелицованном костюме, вместе со всеми стоял в столовке в очереди к раздаче, а из дома на Петровку зачастую приходил пешком. Работал от зари до зари, делился с молодыми сыщиками опытом, помогал им в оперативных расследованиях. И если уж он кому-то указывал на недостатки в работе, то этому «кому-то» следовало быстренько засучить рукава и так же быстренько исправлять положение.

Васильков понимал, утешать товарища бесполезно. Лучшее утешение в данной ситуации – дело или толковая идея. И такая идея у него была.

– Слушай, Иван. Я тут припомнил один интересный случай на фронте. Как-то раз в Польше…

В этот момент дверь шумно распахнулась, и в кабинет ворвался счастливый Баранец.

– Нашел! Нашел, Иван Харитонович! – он размахивал тонкой картонной папкой.

– Чего нашел? – оживился Старцев.

– Два стеллажа перерыл! – Ефим положил перед Иваном папку с наклеенным желтым прямоугольником. – В третьем наткнулся на личное дело этого распроклятого Амбала!

Иван Харитонович взял в руки папку, разгладил желтый прямоугольник и прочитал на нем надпись:

– Сермягин Николай Никанорович, 1921 года рождения. Кличка Амбал. Рост 154 сантиметра, вес 60 килограммов.

Уставшее, серое лицо Старцева растянулось в улыбке.

– Что скажешь, Саня? – посмотрел он на друга.

– Кличка совпадает. Приметы – во всяком случае, рост – тоже. Возраст подходящий. Надо полистать.

– Верно говоришь! Полистать и понять, где этого гада сподручнее схватить за горло. Давай, Саша, а я сгоняю и поговорю с соседями убиенного. Вот адресок мне его подкинули.

Васильков еще раз попытался завладеть вниманием Ивана, но тот, сунув в карман бумажку с адресом, спешно захромал к выходу из кабинета…

Глава шестая

Москва; июль – август 1941 года