Человек в чужой форме

На самом-то деле упомянутый трус и дурак решился и пришел, чтобы объясниться. Ждал и мерз, хоронясь на лавочке за деревьями, не спуская глаз с подъезда. Однако после увиденного сник еще больше, гвоздички свои убогие, с таким трудом отысканные и купленные, отшвырнул и уполз в свою берлогу: переживать собственное ничтожество.

Глава 19

Окончив дела в ремесленном, Колька поспешил к проходной воинской части. Собственно, она только называлась проходной, потому что тут не было ни дежурных, ни шлагбаумов, ничего, что обычно имеет место. Анчутка, поджидавший друга, воровато приоткрыл дверь и тихонько присвистнул:

— Николка, давай сюда.

Колька не без благоговения проник за забор. Там оказалось чисто, пусто и обычно. Ясно, никто не ожидал, что тут повсеместно будут возвышаться диковинные новинки оборонной техники, скрытые от шпионских взглядов спецчехлами-невидимками. И все-таки ожидания чего-то разэдакого имелись. Хотя спустя четверть часа Колька напрочь позабыл свои разочарования, оказалось, что тут и в самом деле интересно.

— Тут мы все квартируем, — объяснил Пельмень, указывая на свежевыкрашенный барак. От него шел навес, под которым были устроены скамейки и длинный стол. С другого его конца стояла полевая кухня.

— Столовки нет у вас?

— Да она ни к чему пока, нас на объектах кормят, — пояснил Анчутка, — а те, что на хозяйстве остаются, и тут помещаются.

— На легкий желудок работается быстрее и легче, — заметил Колька.

Пельмень серьезно возразил:

— Э нет, брат, командование к питанию бойцов относится очень внимательно. Ешь вдоволь, только работай как следует. Да, и за досрочную сдачу обязательно премируют бочкой свежего местного — жигулевского или, там, бадаевского — и закусочкой.

Аппетитно у него получилось, так что Колька невольно облизнулся, хотя пива, в отличие от большинства друзей, пока не жаловал.

— А с этим как тут? — он щелкнул по горлу.

— Ни-ни, — решительно отрекся Яшка, — мы, грешным делом, в Молдавии того… пристрастились. Вино у них — ух!

— Насвинячились как-то молоденьким, так пришлось на губе отвисать, — признался Андрей, — с тех пор ни капелюхи во рту не было.

— Даже и забыл, какое оно на вкус, винцо-то, — заявил Яшка.

Они пригласили Кольку внутрь барака. Это оказалась большая комната на десятка три кроватей, обычных, не двухэтажных, и все с матрасами, одеялами, у каждой тумбочка. На некоторых почивали.

Андрюха объяснил, что это ударники отсыпаются:

— Вкалывали по четырнадцать часов.

— А что, так можно?

— Так они ж не бесплатно. Командование все без обмана оплачивает, чистоганом, плюс питание.

«Ничего так условия, — одобрил мысленно Колька, — печка, запас дров — это помимо центрального отопления, вон какие батареи, новехонькие».

Анчутка с нежностью погладил тиковый матрасный бок:

— Ватные, не солома. Как на облаке почиваешь.

— Да уж, мы и забыли, как бедовали, — подтвердил Пельмень, — на еловых ветках, а то и голой доске.

Колька искренне восхищался. Разумеется, он не мог оценить ни масштабов хозяйства, ни запасов, ни всего того, что делает часть образцовой. Однако чистоту, царящую в казарме, да и повсеместно, можно было наблюдать и невооруженным, неопытным взглядом. Не все кровати заняты, те, что обжитые, безукоризненно заправлены, у каждой кровати по половику, и кругом ни окурка, ни пепла.

Анчутка рассказывал:

— Батя приучил. С ним не забалуешь, что ты. Вроде бы мягкий, даже оружия не носил никогда…

— Как так? — удивился Колька.

— А так, не любит. На Западной Украине носил, а потом — ни-ни, — пояснил Яшка, — он так говорит: не война, настрелялся досыта, а теперь обо всем всегда договориться можно. Но насчет беспорядка — строгость. Как-то выволочку мне устроил, знаешь, за что? Одеяло застелил со складкой. Любая, говорит, складка на твоем одеяле может стать лазейкой для врага!

— Сурово!

— Ничего. Батя молодец, строгий, но за ним не пропадешь, — подтвердил Пельмень. — И видавший виды. Хлебнул, видать, полной ложкой, из крестьян, что ли.

— С чего взял?

— Слышал как-то, выговаривал одному, из вольнонаемных: «Ты давно из колхоза? Разжирел? Ну так забирай свои лапти и поезжай обратно, на хлеб да картошку да яйцо раз в неделю».

— А уж как в очко умеет, что ты! — вставил Анчутка свои ценные наблюдения. — Сколько ни пытался — ни разу не выбанковал у него.

Заява была серьезной: Яшка в очко играл высокопрофессионально. Пальцы гибкие, ладонь широкая, нервы крепкие — готовый шулер. И признание в том, что кто-то ни копейки ему не проиграл, стоило много.

— Сколько же вас тут, в части?

— Военная тайна, — заявил Андрюха, — да не знаю, сказать по правде. Немного. Военных человек двадцать, а вольнонаемные — кто их считает. Основной-то состав в головной части.

— Это которые в Молдавии?

— И на Украине, — подтвердил Анчутка.